- Хранилище, значит… Э-хе-хе. А я гадал, что у них скрежетало на днях под фундаментом? Даже вся эта махина перекосилась. Боялся, что поломается что-нибудь. Но нет, выпрямилась обратно. Скрежетало, лязгало, искры летели веером. Наверное, прорубали ещё туннель – чтобы все отходы поместились, - покивал Найгис. – А у тебя, я смотрю, пропуск в Старый Город?
- Ага. Хотел заглянуть, а теперь сомневаюсь что-то. Сразу и Город, и хранилище – так и засветиться к осени можно, - солидно рассудил Фрисс и налил себе хумики из кувшина, который хозяева очень хотели, но так и не смогли спрятать.
- Ну, в скафандре-то не засветишься! Вот у меня нет защиты, а я уже был там два раза. Придётся ещё раз сходить, неладно там.
- А там-то что? Крысы одолевают? – удивился Фрисс и налил Найгису той же хумики.
- Не то что крысы… Даже Фойста видели, уползающего к Реке. Весь в ожогах, местами до костей, а ведь Фойстам никакие лучи не вредят… Ну, я его живым не застал. И крысы с такими же ранами. И вспышки, уже которую ночь… пожалуй, с тех пор, как «Флан» перестал падать на бок, там по ночам и полыхает. Гореть не горит, нечему там гореть, но что такое – не понимаю, - Найгис пожал плечами. – Странные дела! Налей ещё немного…
- Интересно тут у вас – станции, развалины, излучения, - вздохнул Фрисс и выполнил просьбу. – Уговорил. Посмотрю на ваши вспышки, а к ночи вернусь. Кому там корабль оставить можно?
Часть 3. Главы 8-9. На развалинах огни, под землёй война.
Глава 08. Старый Город
- И что, крысы вас не беспокоят? – не без удивления спросил Фрисс у Тенсена. Тенсен из рода Повилики, деловитый наринекс, чей камышовый дом стоял на Левом Берегу, только усмехнулся.
- Крысы, конечно, не еда, но и не ужасная угроза. А вот с Сидженом не шути. Лучи слов не понимают и оружия не боятся!
- Рад за вас. Ну что, до ночи летай на моей хиндиксе, а утром я её заберу, - предупредил Фрисс. Он в самом деле был рад – и тому, что жители помнят об опасности Сиджена (ох и намучались, когда им это втолковывали!), и тому, что хитрые и злые Крысы Моджиса ещё их всех не съели. Откуда взялась такая порода крыс, и были ли они крысами, а не порождением ирренция, сказать было трудно. Зато наверняка можно было сказать, что Старый Город – их вотчина и рассадник, там они вырастают до размеров волка и отращивают стальные зубы и костяную броню. Как с ними управлялись прежние жители Города, ни один мудрец не знал. Хватало же у них отваги жить рядом с Крысами Моджиса…
А тем, кто сейчас жил у Старого Города, сами боги велели быть отважными. Тенсен Повилика перебил достаточно крыс, чтобы считать их тварями опасными, но не ужасающими. И он был другом Речника Найгиса. Но даже он удивился, что у Фрисса есть скафандр, и внимательно смотрел, как Речник в эту защиту влезает. Плотный и очень прочный материал назывался «скирлин» - так говорил Халан – и мог выдержать укус крупной крысы, но не удар меча. Фрисс надел перевязь с мечами поверх скафандра, затянул на ногах плетёную из травы обувку – такие плетёнки надевали те, кто боялся попортить сапоги о россыпи ирренция – и, помедлив, снял свой шлем и надел сарматский, особой полосой скирлина скрепив его со скафандром. Внутри было, пожалуй, слишком тепло и душно. Речник вспомнил, что сарматы часто ходят без шлемов, и ничуть этому не удивился. Через некоторое время он привык, наловчился дышать и смотреть сквозь прозрачную полосу на глазах, и тогда уже направился к Городу.
Тропа петляла в густых камышах, поднимающихся вокруг, как настоящие деревья. В зарослях кто-то шуршал, пели птицы, но постепенно звуки затихали, а заросли редели. Под ногами появилась жёсткая колючая трава, едва по пояс Речнику, еле живого вида, но вредного нрава. Зелень эта называлась «мекха», и все Речники остерегались уколоться или оцарапаться об неё. Хотя неизвестно было, чем она опасна, но Фрисс сейчас ступал по траве очень осторожно.
Земля вокруг города тоже несла в себе опасность, и мекха и другие искажённые растения давали об этом знать любому, кто проходил мимо. Формы, цвета, цепкие шипы и странные соцветия – всё у местных трав было неверным, изменённым. И всё же они росли здесь, и даже в самом Городе, медленно затягивая его зелёной паутиной и разрушая мёртвый камень. Халан видел в этом знак, что когда-нибудь обожжённые руины снова оживут, пусть и как часть леса. Но пока Старый Город сопротивлялся. Речник знал, что во многих его частях даже мох на стенах не растёт. И уж подавно никто из людей не живёт тут… да, должно быть, с самого Применения, с тех пор, как лучи выжгли город изнутри, оставив мёртвую каменную скорлупу. Никто не живёт и никто не ходит… Никто из тех, у кого есть голова на плечах!