Стены храма обрушились кусками, но крыша пока держалась. На камне вырос Кенрилл, и у входа лежали его розовые лепестки. Уцелели обелиски у ворот храма, но самих дверей давно уже не было. Когда-то тут горели яркие цериты, путеводные огни…
Само место не пахло кровью или смертью. Здесь было тихо, спокойно, и Фрисс оставил тревогу и шагнул в прохладный полумрак.
Свет сочился сквозь дыры в стенах, озаряя слой пыли и грязи, покрывающий каждый предмет. Речник нашёл потрескавшиеся цериты-светильники и тщательно вытер их. Они замерцали – тускло и неуверенно. У дальней стены на возвышении стояла статуя из обожжённой глины, покрытой тонким стеклом. Огненно-рыжий глиняный кот смотрел на пришельца тёмными глазами – не то гранёными стекляшками, не то церитами. Статуя почти не запылилась, что немного ободрило Речника. «Что-то тут ещё живёт…»
- Силы и славы тебе, Аойген. Ты ещё здесь? Подожди, я приберусь немного.
Он соорудил метёлку из пучка травы и погнал пыль к выходу, невзирая на её попытки взлететь к потолку. Сквозь клубы пыли было плохо видно, и тем не менее – с каждым взмахом метлы светильники горели ярче, а статуя Аойгена блестела отчётливее.
Фрисс долго воевал с пылью и сором, пока не привёл развалины в почти жилой вид. Уже можно было разглядеть руны на полу и переплетения узоров из перламутра и мозаики на стенах. Глаза Аойгена оказались церитами красивейшего изумрудного цвета, и статуя всё больше напоминала живое существо, только притаившееся до срока.
- Другое дело! – Речник усмехнулся. – Нехорошо, что всё в таком запустении. Я буду приходить сюда и навещать тебя.
Он положил рыбину на небольшой алтарь.
- В другой раз я поищу ещё что-нибудь. Пока что мне не по силам отстроить твой храм. Но я тебя не оставлю.
Фриссу показалось, что Аойген услышал его. Во всяком случае, свет как-то странно отразился в его глазах. Но Речник не был жрецом и не мог наверняка истолковать этот знак. Он пошёл к выходу – и услышал голоса.
- Говорят тебе, глаза этой кошки - огромные изумруды! Я уверен, что жрецы не успели всё вывезти. Никто не рылся здесь после них. Будет что сложить в кошель!
- Ну ты и скажешь. Хорошо, если там осталось несколько аметистов и перламутровые пластины. Хотя десять кун – тоже деньги…
- Ты прихватил, чем отковыривать камни?
- Я ничего не забываю, - фыркнул невидимка. - Поэтому мне полагается большая доля.
- Хэ! Это был мой замысел. Большая доля достанется мне.
- Большая доля пинков и затрещин?
Фрисс нахмурился. «Этого ещё не хватало! Речник Алекс и Речник Оласт. Что они тут забыли? Придётся мне задержаться…»
- А цериты?
- Алекс, от них в лучшем случае осталась крошка!
- Там что-то мерцает.
- Солнце отражается в перламутре. Пошли!
Фрисс вышел к обелискам, сдвигая перевязь так, чтобы мечи можно было достать в одно движение. Двое пришельцев при его появлении попятились, но Алекс тут же усмехнулся – он Фрисса узнал.
- Фриссгейн! И ты времени не теряешь?
- Вот тебе и изумруды, Алекс, - хмыкнул Оласт и посмотрел в сторону корабля.
- Шли бы вы отсюда, - тихо посоветовал Фрисс.
- Погоди, - Алекс тоже опустил руку на рукоять меча. – А поделиться с братьями-Речниками? Столько ценного для тебя одного – не многовато ли?
- Отстаньте от мертвецов и от развалин. Нет здесь никаких драгоценностей, - сказал Фрисс, занимая узкий проход между обелисками. Ему не хотелось пускать Речников в храм, независимо от того, есть там ценности или нет.
Алекс и Оласт переглянулись.
- Если ты не заметил, нас двое, - сказал первый из них, и через миг Фрисс едва успел отразить его удар. Оласт тоже обнажил оружие, но не мог добраться до Фриссгейна – слишком узким был проход.
- Жить надоело? – прохрипел Алекс – и вынужден был уступить место Оласту, поскольку Фрисс крепко зацепил его по рёбрам. Кожаная броня выдержала, но Речник отскочил и сложился вдвое.
Оласт был осторожен и, кажется, колебался – пробиваться в храм, или оно того не стоит? Меч со стеклянным звоном скользнул по боку Фрисса, царапнув броню, клинок Речника в ответном выпаде прошёл мимо гарды, оставив порез на пальцах Оласта.
- Фриссгейн, убирайся, и мы тебя не тронем! – Алекс начал понимать, что творится неладное. Речник покачал головой.
- Вы уже дважды преступники. Если уйдёте сейчас – так и быть, Астанен узнает лишь о вашем мародёрстве.