- Пустяки, это не я – это драконы, Халан и хаштмены, - смутился Речник, похвала Гедимина была совершенно неожиданной для него. – Да! Деркин с кислотной станции «Эриэл» и Кон из Ураниум-Сити передают тебе привет. Второго я не знаю, а первый сильно нам помог. Деркин говорит, что все уважают тебя и ждут обратно – будут запускать альнкит… и Кон за что-то извиняется.
Фрисс с интересом посмотрел на сармата – какая будет реакция. Гедимин издал тихий невесёлый смешок.
- Да нет, хватит и с них, и с меня, - еле слышно сказал он, глядя мимо Речника. – А Деркин – толковый сармат, не удивлён, что он помог тебе… Ну так что думаешь делать, Фриссгейн?
Речник даже вздрогнул от неожиданности вопроса.
- Как что – станцию искать! Только скажи мне, как её ищут. Никогда не искал такие штуки!
Сармат снова пронизал Речника изучающим взглядом и отстегнул от скафандра тонкую броневую пластину – под ней оказался плоский свёрток, развернувшийся в запутанный, но подробный план какой-то местности. Фрисс тихо ахнул – места были не слишком знакомые, но он сразу понял, что это карта Старого Города. «Такой у самого Астанена нет!»
- Я сам не знаю, как её ищут, - неохотно признался Гедимин, - и тоже никогда не искал. Но сигнал, который «Идис» подала вскоре после Применения, исходил из этого квадрата. А потом она молчала и ни на что не отзывалась. Неприятно говорить об этом, но я уверен – ничего живого там давно нет.
Он помолчал немного и продолжил:
- Это может означать две вещи, Фриссгейн. Либо произошла авария, и станция частично разрушена… либо путь на поверхность открыли раньше времени и впустили излучение. Так или иначе, не выжил никто – и некому было закрыть путь или разобрать обломки. Значит, остались следы… люк или туннель открытого пути – или сильнейшее излучение от взорвавшегося альнкита. Это лишь мои предположения, но других у меня нет. Я успел обыскать некоторые окраины, проверил силу излучений – и знаю теперь, где есть подозрительные люки, а где земля слишком ярко светится. Такие места я и собирался обыскивать. Можешь посмотреть карту, тут кое-что отмечено.
Фрисс осторожно коснулся карты – она была большой, подробной и почти непонятной, из странных сарматских знаков Речник помнил только чёрно-жёлтую Звезду Урана. Гедимин заметил его недоумение и забрал карту назад.
- Одно такое место – остатки городского космодрома, - сказал он. – Тебе, наверное, будет интересно…
- Космодром, настоящий?! – Фрисс ахнул уже не приглушённо. – Настоящие небесные корабли?! Да ещё бы не интересно!
- Ну вот, - кивнул сармат, улёгся на пол и растянулся во весь рост, положив под руку оружие. – Би-плазма под плитой, вода в зелёном контейнере, слева от дома крыс нет, далеко не ходи, меня не буди до утра. Завтра ещё что-нибудь расскажу…
Через несколько секунд он уснул, и Фрисс, глядя на него, понимал, что его и Применение не разбудит. Речник тихо подошёл к плите и сел рядом, рассматривая незаконченную «цацку». Очень странная штука, будто выдранный с мясом кусок древнего мира…
Впереди у Фрисса было долгое приключение. Он сам не подозревал, насколько долгое…
…Первую вылазку они совершили на следующее же утро, когда проснулся Гедимин. Работа на «Флане» была очень тяжёлой, раз так утомила такого сильного сармата – думал по этому поводу Речник и даже высказал мысли вслух. Гедимин буркнул, что тяжёлую он вынес бы, он бесполезную не выносит.
- Пойдём в «грязное» место, - неторопливо объяснял он, проверяя своё оружие и приспособления, встроенные в скафандр. – Лапти не надевай, они потом не отмоются. Лишнего не трогай, тем более – не подбирай. Найдёшь что-нибудь полезное – покажи сначала мне, и я скажу, удастся его отмыть или нет. Если заметил тут люк на второй этаж – там комната для дезактивации, тебе там быть ни к чему – лишнее облучение. Начнёт шатать или в глазах засияет – сразу говори мне. Ну и спрашивай, если что интересно или непонятно…
Фрисс увлечённо кивал, торопливо доедал кусок Листовика, политый цакунвой, и пытался угостить сармата. Гедимин хмыкал и предлагал проверить, насколько ярко светился бы этот Листовик, если бы все излучения были видимыми. Когда погасли сполохи зелёного рассвета, и солнце поднялось над осыпающимися башнями, Речник и сармат покинули безопасные переулки и вышли на широченную улицу, когда-то носившую имя Брайана Вольта.