Итак, вот какие затруднения и еще другие, не менее существенные, чем указанные, представляет то государственное устройство, о котором говорит Сократ.
В “Законах” оставлен в стороне и вопрос о том, каким образом правящие будут отличаться от управляемых. Сократ говорит: как в ткани основа делается из другой шерсти, чем вся нить, такое же отношение должно быть между правящими и управляемыми. Но если он допускает увеличение всякой собственности вплоть до пятикратного размера, то почему не применить то же самое до известного предела и к земельной собственности? Должно также обратить внимание и на раздробление того участка, на котором возведены строения, как бы это раздробление не причинило ущерба хозяйству (ведь он уделяет каждому два отдельно лежащих участка для строений, а жить на два дома — дело трудное).[134]
Оборотни
Роковую роль в поражении российской демократии в сентябре-октябре 1993 года, несомненно, сыграли некоторые региональные “вожди”. Они содействовали утверждению диктаторского режима.
Ранее я писал, что открытую поддержку незаконным действиям экс- президента оказали Дудаев (самозванный правитель Чечни) и Галазов из Северной Осетии. Это требует дополнения. Прямое или косвенное одобрение кремлевскому путчу оказали Коков из Кабардино-Балкарии, Николаев из Якутии, Спиридонов из республики Коми. Некоторые другие просто отмолчались, что означало молчаливую поддержку переворота. В своей основе — это все “бывшие” первые секретари обкомов партии, считающие и до сих пор себя именно таковыми, а Ельцина — “генеральным секретарем ЦК партии” — и в этом качестве — их “хозяином”. Они давно и хорошо знают московские коридоры власти. Для них не был плохим режим Горбачева, а теперь, в условиях “суверенитетов” своих республик, им еще лучше. Ведь это они для себя, для решения своих личных дел, для удовлетворения своих личных амбиций используют новые полномочия республик, областей, краев, а вовсе не для улучшения положения людей. В результате формируются региональные плутократические режимы со всесильными “президентами” и “губернаторами” с их многочисленной челядью. Если классическим примером этого внешне выступает известный дудаевский режим, то как бы в тени пока остаются на деле не менее одиозные режимы и в ряде других республик, например, в Кабардино-Балкарии.
Помнится, “прихватили” одного такого “вождя” с открытием личного счета (с вкладом в 50 млн. долл.) в зарубежном банке, как мне рассказывал еще мой “зам” Филатов и — ничего, пронесло: он быстро сориентировался, стал “своим” для кремлевских правителей, оказывая известные “услуги”. А вот вице- президента по пустому, клеветническому обвинению в том, что якобы у него имеется счет в иностранном банке, незаконно “отстранили” от вице- президентства и до сих пор пытаются “таскать” в прокуратуру.
В те сентябрьско-октябрьские дни именно эти “вожди” блокировали попытки Илюмжинова, Тулеева, Бирюкова, Потапова, Штыгашева, Рахимова, Морозова, Густова и ряда других региональных лидеров предпринять решительные шаги с тем, чтобы заставить обезумевшего экс-президента приостановить эскалацию провокационных действий в отношении законодателя и не допустить кровавой развязки. Это — оборотни, они вовлекают в орбиту своих действий новых президентов и новых губернаторов, оказывая массированное воздействие на федеральные власти и запугивая население регионов, политические, общественные, профсоюзные организации, сколачивая по примеру Кремля автократические-плутократические режимы власти и управления. Они полагают, что пришло их время. Но так ли это?..
Продолжение конспекта
Государственное устройство: формы государств
Государственный строй, по Аристотелю, в его целом является не демократией и не олигархией, но средним между ними — некоторые утверждают, что наилучшее государственное устройство должно представлять собой смешение всех государственных устройств; по мнению одних, это смешение состоит из олигархии, монархии и демократии...[135]
В “Законах” же говорится, что наилучшее государственное устройство должно заключаться в соединении демократии и тирании: но эти последние едва ли кто-либо станет вообще считать видами государственного устройства, а если считать их таковыми, то уж наихудшими из всех. Итак, правильнее суждение тех, кто смешивает несколько видов, потому что тот государственный строй, который состоит в соединении многих видов, действительно является лучшим.
Аристотель об имущественном равенстве
Итак, имущественное равенство представляется до некоторой степени полезным во взаимных отношениях граждан, устраняя между ними несогласия, но, вообще говоря, большого значения оно отнюдь не имеет. Ведь люди одаренные станут, пожалуй, негодовать на такое равенство, считая его недостойным себя; поэтому они зачастую оказываются зачинщиками возмущений. К тому же человеческая порочность ненасытна: сначала людям достаточно двух оболов (мера веса — Р.Х.), а когда это станет привычным, им всегда будет нужно больше, и так до бесконечности. Дело в том, что вожделения людей по природе беспредельны, а в удовлетворении этих вожделений и проходит жизнь большинства людей.
Основное во всем этом — не столько уравнять собственность, сколько устроить так, чтобы люди, от природы достойные, не желали иметь больше, а недостойные не имели такой возможности; это произойдет в том случае, если этих последних поставят в низшее положение, но не станут обижать.
...Люди вступают в распри не только вследствие имущественного неравенства, но и вследствие неравенства в получаемых почестях. Распри же в обоих этих случаях бывают противоположного неравенства, а люди образованные — из-за почестей в том случае, если последние будут для всех одинаковыми. Люди поступают несправедливо по отношению друг к другу не только ради предметов первой необходимости (противоядие этому Фалей и усматривает в уравнении собственности, так что никому не придется прибегать к грабежу от холода либо бедности), но также и потому, что они хотят жить в радости и удовлетворять свои желания. Если они будут жаждать большего, чем то вызывается насущной необходимостью, то они станут обижать других именно в целях удовлетворения этого своего стремления, да и не только ради этого одного, но также и для того, чтобы жить в радости среди наслаждений, без горестей. Какое лекарство поможет против этих зол? У одних — обладание небольшой собственностью и труд, у других — воздержаность; что же касается третьих, то, если бы кто-нибудь пожелал найти радость в самом себе, ему пришлось бы прибегнуть только к одному средству — философии, так как для достижения остальных средств потребно содействие людей.
Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости; так, например, становятся тиранами не для того, чтобы избегнуть холода; поэтому большие почести назначаются не тому, кто убьет вора, но тому, кто убьет тирана. Таким образом, предлагаемое Фалеем государственное устройство может обеспечить защиту только против мелких несправедливостей.
Аристотель о доносительстве
Что касается предложения о необходимости оказывать какой-либо почет тем, кто придумал что-нибудь полезное для государства, то на этот счет небезопасно вводить узаконивание. Такого рода предложения лишь на вид очень красивы, а в действительности могут повести к ложным доносам и даже, смотря по обстоятельствам, к потрясениям государственного строя. Впрочем, это соприкасается уже с другой задачей и требует самостоятельного обсуждения. Дело в том, что некоторые колеблются, вредно или полезно для государства изменять отеческие законы, даже в том случае, если какой-нибудь новый закон оказывается лучше существующего. Потому что нелегко сразу согласиться с указанным выше предложением, раз вообще не полезно изменить существующий строй; может оказаться, что кто-нибудь, будто бы ради общего блага, внесет предложение об отмене законов или государственного устройства.[136]