— Я никогда политикой не занимался, — продолжил разговор сержант Михаил Павлов. — Простой московский студент. Но последний “финт” Ельцина и меня “достал”. Да сколько же можно терпеть унижения! Я здесь буду стоять до конца, чтобы доказать: далеко не все россияне превратились в безропотных рабов. Люди должны знать: мы здесь не за Хасбулатова или Руцкого, а за Конституцию, за разграбляемую ельциноидами Родину.
В тревожную ночь площадь у дома Верховного Совета не покинули сотни простых людей. Каждый из них знал, что здесь должно произойти. Но никто не ушел, хотя омоновцы оставили “коридор” в оцеплении для малодушных. Пока есть такие люди в стране, Россию на колени не поставить!
К двум часам ночи обстановка вокруг “Белого дома” настолько обострилась, что ряды “демократических” журналистов понесли серьезные потери. Тогда я обратился к телевизионщикам Си-эн-эн с просьбой передать по прямому в эфиру наше обращение к лидерам государств и народам мира. В нем я как Председатель Верховного Совета РФ заявил, что если произойдет кровопролитие, то это повлечет за собой гражданскую войну в России, которая жестоким бумерангом неминуемо ударит по мировому сообществу. В этом будет вина и лидеров стран “большой семерки”, вольно или невольно подталкивающих Ельцина на путь государственного терроризма поддержкой его антиконституционных шагов.
После этого обращения, которое, как выяснилось, сразу же прошло по американскому телевидению, кто-то из журналистов, спросил: а где можно автомат получить, как-то ведь защищать свою жизнь нужно. Другой добавил с горькой усмешкой: вот уж никогда не думал, что придется с коммунистами “Белый дом” защищать...
Словом, напряженка в журналистских кругах возрастала, чего не скажешь о наших депутатах. В 3.30 мы собрались на заседание Съезда, решив встретить штурм за работой. Вот некоторые из выступлений.
Анатолий Леонтьев: “Я давно понял, что мы предали и страну, и народ своими постоянными соглашательствами с Ельциным. Стыдно перед россиянами, которые смотрят на то, что творится в стране, и говорят: “До чего дожили...” А ведь это мы помогали “дожить”. Мы должны сказать: мы виноваты перед своим народом. Мы совершили ошибки, которые обернулись бедой — растлением, обнищанием, уничтожением народа. И мы сегодня не можем совершить еще одну ошибку — пойти еще раз на соглашательство с Ельциным. Это будет уже не ошибка, а измена народу”.
Зоя Корнилова: “Спасибо Ельцину за переворот. Он помог показать, кто мы и кто есть кто. Телевидение обвиняет депутатов, мол, они держатся за свои кресла и оклады. Но вот Ельцин попытался купить нас должностями в правительстве, двумя миллионами рублей отходных. И кто побежал к нему? Его сообщники: Починок, Степашин, Ковалев, Подопригора, Рябов... Существующий режим породнил предателей. Но он сплотил и честных людей. Съезд почти в полном составе доказал: в России не все продается. Пусть нас не будет. Но Россия-то останется — и не растопчут. И мы должны сегодня выстоять, доказать, Россия станет правовым государством!”.
Андрей Парамонов: “Я был доверенным лицом Ельцина на выборах. Но здесь остался потому, что уверен: он нарушил Конституцию. Хотя не исключаю компромисса, лишь бы избежать кровопролития в стране”.
Михаил Челноков: “Компромисс может быть только в рамках Конституции и во благо государства. Остальное — соглашательство. Мы всегда шли на него ради какого-то абстрактного спокойствия в стране. К чему же пришли? К открытому перевороту, угрозе гражданской войны. Пора извлечь урок”.
Михаил Астафьев: “Да, мы терпели засилье воров. Это наша вина. Как только перестанем это терпеть, увидим, как начнет резко меняться нравственная атмосфера общества”.
Александр Сурков: “Мы обязаны расчистить авгиевы конюшни, которые наворочены не без нашего участия или попустительства”.
Заседание закончилось с первыми лучами восходящего солнца. Штурм не состоялся. Видимо, сработало и мое обращение к мировой общественности. А может быть, присовокупилось то, что накануне руководители субъектов Федерации на своем совещании не поддержали ельцинский Указ от 21 сентября. Не исключено, что не нашлось достаточного количества желающих идти под “расстрельную” статью Уголовного кодекса ради амбиций теряющего под ногами почву узурпатора.
“Все депутаты вышли на балкон под ликующие возгласы своих защитников, которые, может быть, впервые в эту ночь ощутили себя силой, способной успешно противостоять антинародной власти”.[42]
Журналист
28-го, поздно ночью зашел секретарь. Говорит: — В приемной журналист Александр Гамов, — утверждает, что хорошо знает вас, Вы его примете?
— Пусть зайдет, — говорю.
Входит, здоровается. Зажигаю еще одну свечку, полумрак, Гамова едва вижу.
— 15 минут хватит?
Гамов смеется: — Хватит! У Вас в секретариате спокойная обстановка, почти как и раньше, не видно суеты, хотя людей больше. Да и вы выглядите получше, чем вас показывают.
Отвечаю, что чувствую себя физически неплохо, но...
— А кто Вам стирает, гладит рубашки?
Я ответил: “Я еще ночью 21-го выезжал домой, перевез в “Белый дом” весь свой гардероб”.
Вопросы по “канализационно-электрическим санкциям” президентской стороны против “Белого дома” я прокомментировал так: “Путчисты в августе 91-го были человечнее нынешних: тогда и свет горел, и горячая вода была, и правительственная и всякая другая связь работала... Не думал, что Ельцин будет таким жестоким... Хотя, помнится, в одном из своих выступлений в июле, сказал, что человеку безразлично кому принадлежит кованый сапог, которым разбивают его дверь в условиях диктатуры — коммунисту-солдафону или антикоммунисту- солдафону. А такую участь готовит стране Ельцин. А вот кто-то говорит: “Борис Николаевич такой добрый, а вот Руслан Имранович — “о кованом сапоге, как можно?”.
— Вы не жалеете о том, что не подчинились Указу Президента?
— Я не имел морального права поступить иначе. И потом, я — только Председатель Парламента, коллегиального органа.
— Президентская сторона считает, что вы сами спровоцировали Бориса Ельцина на эти кардинальные меры. В частности, говорят, что последней каплей было ваше “постукивание по воротнику”.
— Ну это — чепуха. Общество прекрасно знает истинные мотивы переворота. Оно не смирится с диктатурой Ельцина.
— Почему вы решили, что вас поддерживают? Ведь у “Белого дома” не так уж много людей...
— Я и не ожидал какой-то мгновенной массовой вспышки народного недовольства и прихода миллионов людей под стены Парламента.. Люди запуганы, живут в нищете. Но, тем не менее, они себя еще проявят, подождите — здесь скоро будут сотни тысяч. Они постепенно начинают понимать что к чему. И вы тоже измените свою позицию.
— Знаете, Руслан Имранович, что о вас говорят? Дескать, в “Белом доме” сидят сумасшедшие, они оторвались от народа и вообще не понимают, что происходит в стране...
— Вы-то знаете, что это обман. Почему ваша газета не пишет об этом? Сумасшедшие — в Кремле.
— Как долго вы собираетесь держать здесь оборону?
— До полной и окончательной победы над путчистами! Я верю, что заговорщики потерпят крах...
— Как переносит все это Ваша семья?
— Тяжело переживают. Жена даже заболела, дочка тоже, матушка (она сейчас в Грозном) тоже болеет, страшно переживает. Она уехала буквально за несколько дней до переворота, была обеспокоена, словно предчувствовала беду. Не очень- то мне сейчас легко. Но надо держаться. На меня же смотрят соратники, народ... За эти дни удалось только один раз связаться по телефону с домом. Дочка спрашивает: “Папа, когда придешь домой?. Я отвечаю: “Скоро, не волнуйтесь”. Она снова: “А ты живой вернешься?”. Я отшутился: “Мертвые не возвращаются...”
Зорькин
Активно действовал Валерий Зорькин, пытаясь каким-то образом разрубить тугой узел конфликта. Он часто бывал в “Белом доме”, когда туда еще пускали, встречался со мной, Руцким, депутатами, вел переговоры с Правительством, дважды разговаривал по телефону с Ельциным, организовал у себя совещание руководителей регионов. В частности, он предложил следующие меры: