Три дня я находился там, вы представляете себе — без света, без воды, но постоянно выезжал в город, в Кремль для встречи с Борисом Ельциным, все безрезультатно, не встретился с ним. Шла информационная блокада Президента России. Я разговаривал со многими советниками Президента Российской Федерации, с Малеем Михаилом Дмитриевичем — председателем военно-промышленного комплекса, одним из близких советников Бориса Ельцина. Он тоже ждал доступа к Борису Ельцину. Разговаривал со всеми руководителями республик, с членами Совета глав республик Российской Федерации. Ни один из них, ни когда готовился указ, ни когда вышел этот Указ Бориса Ельцина, не имел возможности встретиться с ним.
Но вот, выезжая в Москву, в Кремль, я все время пытался, я написал две записки на имя Президента. О том, что и Хасбулатов, и Руцкой готовы были сесть за стол переговоров. И мое мнение, что нужно как можно скорее садиться за стол переговоров. Что нужно сейчас созывать комиссию, а вы знаете, была создана комиссия совместная, которая уже начала проверять наличие оружия в “Белом доме”. Это были представители и от Президента, и от Верховного Совета.
Когда я там три дня был, было тяжело — оказывалось психологическое давление. Потом, когда я вышел на улицу, голова шумела. Я думал: что это такое? Оказывается, там, напротив, где гостиница “Мир” находится мэрия, там стояла аппаратура ВЧ. И вот она все здание пронизывала. У Руцкого аппарат был, ему Баранников подарил, который улавливает эти частоты, и вот тонкие- тонкие частоты — они шли именно в сторону “Белого дома”: это устройство, прослушивавшее кабинеты.
Дальше: подогнали прямо вплотную к “Белому дому” со стороны мэрии желтую большую такую машину с двумя рупорами. Музыка играла из “Ласкового мая”, дурацкая какая-то музыка шла. Потом она заканчивается, и оттуда голосом: “Давайте, выходите, сдавайте оружие. Вы — преступники России, проклятые народом”. И снова музыка играет, играет, и снова голос кричит. И это — круглые сутки.
Я как раз встречался с руководителями Кремля и говорю им: “Что же, издевательство над народом просходит? Там люди сидят — ни еды, ни медикаментов”.
Что еще хочу я подчеркнуть? Каждое утро, когда начиналась сессия Верховного Совета, когда Александр Руцкой проводил совещания, каждое совещание начиналось словами: “Народные депутаты, защитники “Белого дома”! Мы вас не держим, вы можете покинуть “Белый дом”... И никого там не держали, и при мне уходили депутаты. В первый день, когда я был, один депутат ушел и потом на следующий день вернулся и говорит: “Стыдно мне”. Оказывается, ему дали два миллиона рублей, он получил два миллиона, ходил- ходил, потом вернулся обратно, принес, в кассу их сдал. Много таких случаев было тогда.
Там очень много женщин было, детей. Семья одна была с девочкой четырех лет. Что с ней произошло, я не знаю. Я у них спрашиваю: что вы тут делаете? Они говорят: “Защищаем Конституцию.”
Средства массовой информации преподносили так, что вот, Хсбулатов и Руцкой — в них все дело. Я разговаривал со многими людьми — там несколько тысяч людей было, многие спали на улицах в палатках, из Калмыкии наши ребята, из Ростовской области; из Краснодара. Они говорят: “Мы сюда пришли Конституцию защищать!”
Церковь там в Парламенте открыли в субботу, вы знаете. Патриарх Московский и всея Руси тоже приложил все усилия для того, чтобы не было этой бойни. Кстати, эту церковь тоже расстреляли там, в “Белом доме”. Во время того, когда блокада “Белого дома” была двенадцать дней. Около шестисот человек с травмами попали в больницы, около двадцати человек скончались от травм. В субботу, когда я там был, состоялись похороны сантехника “Белого дома”. В пятницу он отпросился у руководства, жена у него заболела — снаружи записку ему передали — он отпросился и сказал: “Я ухожу, но я приду, проникну к вам”. Он ушел и потом, когда возвращался обратно в “Белый дом”, омоновцы его избили, и он от побоев скончался.
И в субботу сессия Верховного Совета началась с известия о его гибели. То есть этот психоз все нагнетался и нагнетался. И чувствовалась кровавая такая развязка.
И мы тогда Обращение снова сделали от совещания субъектов Российской Федерации, снова и к Черномырдину, и к Ельцину. Но ничего не помогло, и вы знаете, что в воскресенье наступила кровавая развязка.
Кто прав, кто виноват — это история скажет. Но все шло по сценарию. Почему? Вокруг “Белого дома”, когда мы с Руцким смотрели защитников “Белого дома”, потом проходили по внешнему кольцу, смотрели, там было пять или шесть рядов омоновцев со щитами, с бронетранспортерами. В воскресенье, когда шел митинг на Смоленской площади, почему-то резко, днем, охрану омоновцев сняли с “Белого дома”. Оставили только милиционеров без оружия. И охрана мэрии, которая была, тоже куда-то делась — вот эти все омоновцы со щитами... колонна отодвинулась к “Белому дому”. Там была практически безоружная милиция: они прорвали кольцо и головная часть подошла к “Белому дому”, и тут появились омоновцы, отсекли головную часть со стороны мэрии (одни утверждают, что со стороны мэрии, другие — с другого места), но выстрелы были по толпе. И эта толпа, которая зажата была с одной стороны омоновцами со щитами возле “Белого дома”, побежала именно в сторону мэрии. Вот факт, когда началось это побоище.
Тут я еще раз повторюсь: история рассудит — кто прав, кто виноват. Но в 20.00 часов 21 сентября 1993 года была нарушена Конституция Российской Федерации, Основной Закон. И я думаю, что все пошло именно отсюда, весь этот беспредел, который сейчас творится в Российской Федерации.
Далее, когда завязалась эта бойня, в воскресенье, в понедельник и ночью мы делали обращение, заявление. Ни советники, ни Совет глав республик, ни субъекты Российской Федерации не могут добиться встречи с Борисом Ельциным. Так кто же принимает решения в такой громадной стране, как Россия. Федеративное государство Россия. Почему у нас — у субъектов Российской Федерации, у нас — у республик, не спрашивают, когда принимаются эти решения и когда идет вот эта бойня, нас не могут принять?
Вы знаете, что два или три дня Борис Николаевич вообще не выступал по телевизору, где он и что он, тоже неизвестно было. Но в понедельник, 4 октября, когда прямой наводкой начали стрелять, в это время проходило рабочее совещание субъектов Российской Федерации, на котором присутствовала часть руководителей регионов. Зашли кто-то из судей Конституционного суда и сказали, что идет прямой расстрел “Белого дома”. Мы по телевизору все это видели. Александр Руцкой по телефону, там у них спутниковая связь была, передал, что они сдают оружие, выходят: надо вывести женщин, нужно вывести детей из “Белого дома”. Почему? Потому что когда толпу отсекли, та часть, которая осталась на стороне “Белого дома”, они в “Белый дом” забежали: там было очень много детей и женщин. И Руцкой сказал, что уже около двухсот трупов здесь лежит, дайте вывезти детей, женщин. Выкинули белый флаг. Когда они начали выходить, практически в упор их начали расстреливать. Я в это не поверил, но потом убедился, когда в меня и в Руслана Аушева тоже в упор практически стреляли. Александр Руцкой попросил соединить с Черномырдиным, отменить огонь.
Сейчас многие руководители регионов хотят отсидеться, отойти. Если нет законодательной структуры, ни суда сейчас не будет, цензуру ввели на средства массовой информации. Вы знаете, Костиков там объявил: коммунистам сейчас запрет на профессию, с работы будут выгонять за инакомыслие, преследование и так далее. Беспредел.
Вот по какому сценарию все идет, развивается. И поэтому, зная это, предчувствуя это, 21 сентября, когда Борис Николаевич подписал этот Указ, — и чтобы не дать развалиться Российской Федерации, и чтобы сохранить спокойствие и стабильность, — я взял инициативу выступить третьей силой, чтобы регионы, именно регионы, сказали свое слово. Но у меня не получилось удержать это безумие, я сегодня должен сказать, удержать от кровопролития мне не удалось, именно из-за боязни многих глав регионов.
Мы могли бы остановить это кровопролитие, если бы мы решительно все вместе — губернаторы, президенты — выступили. Но страх оказался сильнее. Танки все-таки сказали свое слово. Но дело не закончено. Многие готовы продолжать объединяться. Вы знаете, Борис Ельцин обещал 9 октября собрать совет Федерации. Вчера в 15.00 отменили и затем сказали, что 9-го тоже не будет Совета. И кто-то там, Шахрай заявил или Шумейко: “А зачем вообще совет, регионы? Мы тут сами разберемся, а они будут выполнять то, что мы им скажем”.