Отсюда и относительно небольшой уровень боевых безвозвратных потерь Красной армии за 1918‑20 годы: убито и умерло от ран 146 488 человек; попало в плен или пропало без вести — 162 029[834]. Итого боевых безвозвратных потерь за два с половиной года войны — 308 517 красноармейцев.
Учитывая соотношение противостоящих сил, можно предполагать, что порядок потерь у белых должен быть близким.
Для сравнения, во время гражданской войны в США северяне потеряли только убитыми и умершими от ран 275 тыс. человек, южане — 258 тыс. человек. Боевые потери в ходе гражданской войны в Испании, как считается, составили у республиканцев и их союзников — 320 тысяч погибшими, у националистов — 130 тысяч.
Даже абсолютные цифры если и отличаются в меньшую сторону, то никак не на порядки. Не говоря уже о пересчёте «на территории» или в процентах от населения.
Перед нами критерий меры, оценки исключительности, уникальности в мировом масштабе событий Гражданской войны в России именно как боевых действий, вооружённого столкновения сторон.
Откуда же берутся чудовищные цифры в 8 и даже 13 миллионов общих потерь? Они не имеют практически никакого отношения к боевым действиям. В подавляющем большинстве случаев люди становились жертвами массовых эпидемий, охвативших Россию на фоне голода, разрухи и антисанитарии.
Общепринятой на сегодня считается цифра в 8 миллионов человек общих демографических потерь населения на фронтах и в тылу с 1918 по 1922 годы, включая потери воевавших сторон, жертв террора, голода и эпидемий[835]. Полных статистических данных об этом периоде нет, поэтому споры о точном числе жертв, видимо, закончатся ещё не скоро.
Масштаб катастрофы позволяет оценить статистика по Красной армии:
Общее число людских потерь Красной Армии за 1918‑1922 гг.
Безвозвратных потерь (убито, пропало без вести, не вернулось из плена, погибло в результате происшествий, осуждено, покончило жизнь самоубийством, умерло от ран и болезней в лечебных учреждениях) — 980 741 человек (в том числе 180 тыс. погибших в войне с Польшей).
Санитарных потерь — 6 791 783;
Из них ранено, контужено, обожжено — 548 857;
Заболело — 6 242 926[836].
Цифры говорят сами за себя, особенно если учесть, что в боевых действиях число раненых, как правило, превышает число убитых. «Такие масштабы санитарных потерь объясняются широким распространением на фронте и в тыловых войсках эпидемических болезней (тифа 3‑4 видов, холеры, дизентерии, оспы и других)… эпидемии, особенно тифозные, являлись самым тяжёлым бедствием для Красной Армии во время гражданской войны», — отмечают авторы статистического сборника[837].
Не лучше обстояли дела и в Белой армии. Вот свидетельство Наркома здравоохранения Н.А. Семашко: «Когда наши войска вступили за Урал и в Туркестан, громадная лавина эпидемических болезней (тифов всех трёх сортов) двинулась на нашу армию из колчаковских и дутовских войск. Достаточно упомянуть, что из 60-тысячной армии противника, перешедшей на нашу сторону в первые же дни после разгрома Колчака и Дутова, 80% оказались заражёнными тифом. Сыпной тиф на Восточном, возвратный, главным образом, на Юго-Восточном фронте, бурным потоком устремились на нас. И даже брюшной тиф, этот верный признак отсутствия элементарных санитарных мероприятий — хотя бы прививок, широкой волной разливался по дутовской армии и перекинулся к нам»[838].
Если так обстояли дела на фронте, то ситуация в тылу была просто катастрофической. Причём прямой связи эпидемий инфекционных заболеваний именно с Гражданской войной нет. Боевые действия лишь усугубили ситуацию, маховик которой начал раскручиваться с началом Первой мировой войны.
В 1912 году в России состояло на учёте 13 млн. инфекционных больных[839]. Война, мобилизация, развал хозяйства, перебои с продовольствием, революции, перестройки административного и хозяйственного аппарата — всё это планомерно ухудшало ситуацию. По отнюдь не полным данным (полной информации просто не существует) в 1918‑1923 годах было зарегистрировано только заболеваний сыпным тифом свыше 7,5 млн. случаев[840].
Но существует, и стандартно упускается из виду, фактор, вообще не имеющий отношения к внутренней ситуации в России — речь идёт о глобальной пандемии «Испанки», которая с огромным числом жертв прокатилась по всему миру в 1918‑19 годах. Считается, что жертвами Испанского гриппа во всём мире стали от 20 до 100 миллионов человек, заражены были более 500 миллионов. Несмотря на то, что однозначных статистических данных о распространении «Испанки» в нашей стране нет, нет и никаких оснований полагать, что пандемия миновала Россию и не собрала свою обильную смертную жатву в воюющей стране. Куда больше верится в то, что в обстановке разрухи значительное число заболеваний не фиксировалось, или заболевания валили на «привычный» тиф. Оценить масштабы смертности от «Испанки» в РСФСР пытались в разных публикациях и, опираясь на доступные, но отнюдь не полные сведения, называли число умерших от 2 до 3 миллионов.