4 января (22 декабря) советское правительство телеграфировало, что оно настаивает на перенесении переговоров. Но так как все делегации уже прибыли в Брест-Литовск, то и советская делегация выезжает туда же в уверенности, что там легче можно будет договориться о новом месте переговоров[477].
В действительности поднять этот вопрос советской делегации просто не дали. Первое изумление от большевистского метода ведения дискуссий уже прошло, Кюльман и Чернин сообща наметили такую линию поведения, которая не позволила бы советской делегации захватить инициативу и навязать обсуждение своих вопросов.
С открытием мирной конференции первый удар нанес Кюльман — заявлением о выходе Германии из условий Декрета о мире. Он напомнил, что по предложению русской делегации в переговорах был сделан десятидневный перерыв, чтобы привлечь к ним страны Антанты. Срок этот истек 4 января 1918 года в 12 часов ночи. Ни от одной из основных участниц войны не поступило заявления о присоединении к мирным переговорам. «Как следует из содержания сообщения союзных держав от 25 (12) декабря 1917 г., — сказал Кюльман, — одно из самых существенных условий, которые были в нем поставлены, это — единогласное принятие всеми враждующими державами условий, одинаково обязательных для всех народов. Неисполнение этого условия повлекло за собой последствие, вытекающее как из содержания заявления, так и из истечения срока: документ стал недействительным»[478].
Следом Кюльман огласил «окончательное решение держав Четверного союза, не подлежащее отмене» относительно переноса переговоров в нейтральную страну: Переговоры будут продолжаться в Брест-Литовске. Лишь для окончательного подписания мира делегации готовы были выехать в Россию, «ради международной вежливости», чтобы договор не был подписан на оккупированной территории.
Закончил свое выступление Кюльман протестом против нелояльного тона советской прессы в отношении Германии, что подвергало опасности ход мирных переговоров[479].
Чернин в своей речи выразился еще более резко, однозначно поставив точку в вопросе о том, как делегации Четверного союза воспринимают текущие переговоры: «Вы, милостивые государи, в свое время пригласили нас на всеобщие мирные переговоры. Мы приняли приглашение и пришли к соглашению относительно основ всеобщего мира. Оставаясь верными принятым основам, вы поставили союзникам десятидневный ультиматум. Ваши союзники вам не ответили, и сегодня речь идет не о всеобщем мире, но о мире сепаратном между Россией и державами Четверного союза»[480].
Продолжили атаку на советскую делегацию военные представители. Генерал Гофман выступил с резким протестом против радиотелеграмм и воззваний советского правительства, обращенных к германским войскам. Военные делегаты австро-венгерской, болгарской и турецкой делегаций присоединились к этому протесту.
На этом первый день переговоров был завершен. Четверной союз закончил игры во влияние на общественное мнение и перешел к куда более традиционному прямому давлению.
10 января (28 декабря) советская делегация была ознакомлена с декларация украинской Центральной рады. В этом документе заявлялось, что власть СНК не распространяется на Украину, Центральная рада будет вести переговоры о мире с германским блоком самостоятельно. Зачитал декларацию председатель делегации Центральной рады, прибывшей для участия в переговорах в Брест.
Кюльман, не теряя инициативы, поставил перед Троцким принципиальный вопрос: следуют ли Советы провозглашенному праву народов на самоопределение? Готовы ли они признать полномочия делегации украинской Рады, или «впредь быть здесь единственными дипломатическими представителями всей России?»[481]
Дальнейшими вопросами Кюльман настойчиво добивался ответа, следует ли считать украинскую делегацию частью русской делегации или же она является представительством самостоятельного государства.
Загнанный в угол Троцкий вынужден был признать полномочия делегации Центральной рады. Это была стратегическая ошибка, которую ему неоднократно припоминали впоследствии. В действительности дни Центральной рады были сочтены, шли бои между украинскими Советами и вооруженными формированиями Рады. Вскоре в Брест прибыли делегаты уже от советского правительства Украины, но сделанного было уже не вернуть.
Делегация Центральной рады, как принято сейчас говорить «защищаясь от большевистской экспансии», быстро подписала мирный договор с Четверным союзом. В его основу были положены обязательства поставить до лета 1918 года для Германии и Австро-Венгрии, взамен военной помощи против большевиков, 1 млн. тонн хлеба, 400 млн. штук яиц, 500 тыс. тонн живого веса крупного рогатого скота и т. д.[482] Чуть позже, когда германские войска на Восточном фронте двинулись вперед, этот договор стал основанием для оккупации Украины, ликвидации местных Советов, — к полному удовольствию Рады, вновь утвердившейся у власти на германских штыках.