По возвращении путешественников домой на материк - слава о замечательном животном и его превосходных питательных качествах распространилась далеко. Обольщенные сообщениями промышленники, китоловы и всякого рода авантюристы и проходимцы валом повалили на единственное место обитания морских коров остров Беринга и принялись там с таким зверским ожесточением истреблять мирное животное, что вскоре оно совершенно было стерто с лица земли. Зимовавший в 1754 году на острове Беринга Петр Яковлев, т.-е. когда морских коров у берегов еще было много, уже тогда указывал на совершенно бесцельное и недопустимое хищническое истребление животного. Двуногие акулы, в опьянении алчности, не рассчитывая своих сил, собираясь в небольшие партии по 3-4 человека, кололи животных направо и налево и, конечно, не могли вытащить истекавшее кровью раненое животное на берег, для чего, как мы видели, необходимо было не менее 40 человек. Сотни, тысячи животных, уносимые морем, погибали таким образом без всякой пользы.
Яковлев писал про этих охотников "истребления ради истребления": "Они тем коровьим табунам, подле берегу в море обретающимся, чинят сугубую трату и гибель, так что из них человек с берегу или неглубоко заходит в море и колет упомянутое поколюкою*, привязавши на долгий шест, и ранит одну или другую корову смертью. Но те раненые коровы уходят в море и тамо, когда от ран обессилеют, тогда морем на берег не скоро мясо их выметывает, и через долгое время после колотья каждая корова, если нераспластанная, искисает и к пище негодная бывает. И так оный промысел коров немноголюдством хотя и много колют, да к рукам их ни одна свежая корова не приходит, а затем они претерпевают разный голод, а коровьим табунам чинят искоренение, которое подлинно считаться может без сумнения". Яковлев указывал на высокую полезность животного, всячески ратовал за прекращение безобразной, бесцельной бойни, но ничто не помогало.
По исследованиям американского ученого Стейнегера, особенно заинтересовавшегося вопросом о морских коровах и подробно по оставшимся скудным данным изучившего их, животное было совершенно истреблено очень быстро после его открытия; уже в 1768году морской коровы не существовало, в этом году последний ее экземпляр был убит неким Поповым. Однако Норденшельд, посетивший Берингов остров в 1879 году, полагает, что конец морским коровам пришел значительно позже, а именно в 1854 году.
Когда ученые спохватились и пожелали выяснить тайну замечательного животного, "промежуточного звена между рыбой и тюленем", "полуженщины-полурыбы", было уже поздно. Самые тщательные поиски, с целью добыть хоть один экземпляр, не привели ни к каким результатам. Каждый корабль, отплывавший в Берингово море, получал особую инструкцию относительно морской коровы, капитану была гарантирована крупная премия за всякое сообщение о ней. Но ни один из них с тех пор не привез о животном никаких известий. Замечательная сказочная сирена сгинула навсегда.
В настоящее время скелеты морской коровы в полном виде находятся в Зоологическом музее Академии Наук в Ленинграде, в Лондоне, Гельсингфорсе, Стокгольме и Вашингтоне. На острове Беринга скелеты морской коровы в некотором расстоянии от современного берега находят и поныне. Обыкновенно они залегают в слое торфа, густо поросшего травой, на месте древнего морского берега, впоследствии приподнявшегося. Сирены и в частности морские коровы являются группой животных очень древних. Остатки их находили в третичных отложениях различного возраста - от эоцена до плейстоцена - во многих местах Европы, а именно в Англии, Голландии, Бельгии, Франции, Германии, Австрии и Италии, а также близ Каира. В Америке ископаемых сирен находили также в Новой Каролине, Нью-Джерси и на острове Ямайке.
Другим блюдом в меню наших путешественников было включено мясо морского бобра, ныне почти совершенно истребленного. В международном постановлении об охране тюленя в северной части Тихого океана указывается также на настоятельную необходимость охраны морского бобра. По данным Бросса**, их осталось всего лишь несколько экземпляров, между тем как сто лет тому назад каждый залив, каждый сколько-нибудь защищенный выступ, как уединенный скалистый остров Берингова моря, кишели этими весело игравшими, в высшей степени изящными животными. Еще около восьмидесяти лет тому назад в бухте Сан-Франциско бобры водились тысячами.
За 9 месяцев своего пребывания на острове Беринга наши путешественники напромышляли здесь 700 бобров, шкуры которых они вывезли на Камчатку. "Мех морского бобра, - говорит Стеллер, - превосходит меха самых лучших речных бобров длиною своих волос и красотою цвета до такой степени, что не может выдержать с ними никакого сравнения... Живой морской бобер - красивое, приятное животное, отличающееся веселым и забавным нравом, а в семейной жизни - это крайне ласковое и привязчивое существо! Морские бобры больше держатся семьями, в состав которых входят самец, самка, полувзрослые детеныши и сосунки. Привязанность к детенышам так велика, что они решаются подвергать себя самой большой опасности, лишь бы выручить отбираемых от них детенышей. В последнем случае матки плачут, как дети, и сильно тоскуют по ним".
Мясо морского бобра также пришлось весьма по вкусу нашим путешественникам, они уверяли, что оно много вкуснее тюленьего, мясо же сосунков напоминало им барашка.