Исключение было сделано лишь для голландцев, и то после многих их усилий, хитростей и долгих переговоров. Они остались единственными представителями цивилизованного мира и единственными купцами, в чьих руках сосредоточилась вся вывозная торговля японцев. Однако голландцы добились для себя права торговли на самых унизительных началах. Во-первых, им не разрешалось покидать отведённого им небольшого островка Десима близ Нагасаки, где они имели факторию и жили не лучше пленников. Затем пришедшие из Голландии корабли с товарами сдавались японским властям, все священные книги офицеров и матросов отбирались и лишь по отходе корабля возвращались, и, наконец, за всей процедурой по разгрузке и нагрузке корабля, выполнявшихся японцами, разрешалось наблюдать лишь одному голландскому представителю.
Такой порядок, без всяких послаблений продолжавшийся годы и десятилетия, разумеется, сильно не нравился голландцам. В поисках выхода, в поисках открытых дверей в замкнутую, но богатую страну Голландия принимала разные меры и прежде всего всячески старалась склонить и заинтересовать Америку и Россию для совместного давления на японское правительство. Слухи же о естественных богатствах заморской страны все более и более волновали всех предприимчивых моряков. Падкое до всяких небылиц человеческое воображение снова воскресило легенду о мифических островах золота и серебра. Детище глубокой древности, эта фантазия, ещё со времён похода Александра Македонского в Индию, выплывала при случае от времени до времени, тревожа горячие головы и постоянно меняя место, форму и размеры в зависимости от эпохи, в которую занимались этими чудесными вымыслами.
Не имея возможности выходить за пределы нашей темы, мы не станем излагать, к каким следствиям повела на протяжении веков эта «золотая легенда», скажем лишь, что погоня за «золотым руном» представляет собой одну из замечательнейших страниц в истории географических исследований и открытий. Крайне любопытно отметить, что легенда иногда понималась буквально, т.-е. были убеждены, что не только есть золотоносные земли и острова, но что есть острова, целиком состоящие из золота.
С полной верой в успех, не раз снаряжались экспедиции в поиски золотых островов. Существование одной из таких земель к западу от острова Суматры даже в новое время для многих представлялось фактом неоспоримым. Софус Руж в своей «Истории эпохи открытий» приводит любопытное письмо, адресованное саксонскому курфюрсту Августу (1553—1586), из которого видно, что даже в такой чуждой мореплаванию стране, как Саксония, интересовались золотыми островами: «На этих днях из Испании пришли достоверные известия, — пишет курфюрсту неведомый корреспондент, — о том, что король нашёл новый остров Сериеф, на котором нет ничего, кроме чистого золота». Далее сообщается, как король велел перебить всех жителей на острове, ибо иначе не было никакой возможности заполучить золотой остров и т. д. Письмо это, напоминающее нам отрывок из приключений барона Мюнхгаузена, представляет тем не менее достоверный исторический факт.
Последним прибежищем золотой легенды в новое время сделалась Япония. Предполагали, что здесь под 37° 30' северной широты расположены золотые и серебряные острова. Инициаторами этих слухов явились, конечно, португальцы. Когда они были с позором изгнаны из Японии, оставшиеся там голландцы получили от них в наследство и эти «сказочные страны». Они также узнали от них, что некий португальский путешественник Жуан де-Гама открыл на северо-восток от Японии уже известную нам из предыдущего изложения сереброносную Компанейскую землю. Не забота ли об этих островах заставляла голландцев так упорно цепляться за Японию, идя при этом на всякие унижения?
Экспедиция, снаряжённая в 1639 году к берегам Японии для отыскания золотых земель под начальством Коста и Тасмана, не принесла никаких результатов, так как не дошла до берегов Японии. Затем отправился туда же в 1643 году известный в ту пору голландский мореплаватель Маартен Геритц де Фриз. Если бы де Фризу поручалось только разыскание золотых островов, наука немного выиграла бы от этого плавания. К счастью, он имел и другие, более реального характера задания. Ему надлежало исследовать берега лежащей на север от Японии страны Иессо, область Татарию и некоторые гавани Китая. И вот эти-то дополнительные поручения и сделали экспедицию де Фриза крайне ценной для расширения сведений о Японии. Путешественник обогатил науку открытием большой части северного японского архипелага, впервые столкнулся с древнейшими обитателями Японии — айнами, затем посетил Охотское море и открыл Сахалин, не приметив впрочем его островного характера: он полагал, что Сахалин является продолжением Иессо. Несмотря на самые тщательные поиски на восток от Японии, куда он прошёл (Тихий океан) на 460 миль , золотых и серебряных островов он нигде не обнаружил. Легенда казалась погребённой навеки.
Но велика сила предрассудка, и в старое время живучесть его не так и удивительна. На время золотые и серебряные острова были забыты, но вот в начале XVIII столетия о них снова начинают толковать, успехи мореплавания, казалось, делают возможным повторить путешествие в эти малодоступные отдалённые воды восточного моря. Как мы видели выше, заинтересовывается Компанейской землёй с её серебристым песком и Пётр I, его любопытство ещё более подогревается сообщением Козыревского, видевшего, как японцы с одного из необитаемых Курильских островов таинственно вывозят какой-то минерал.
В более или менее широких кругах Петербурга Японией особенно заинтересовались после того, как были доставлены в столицу двое из пленных японцев, захваченных с принесённого бурей к берегам Камчаткиьяпонского рыбачьего судна. Большинство рыбаков с потерпевшего аварию корабля наши «добры молодцы» перебили, а двоих для забавы решили отправить в Петербург «обучать русского языка, и их язык списывать, дабы с их народом к будущему обхождению через то удобность иметь». Оказавшиеся очень способными, быстро овладевшие русским языком, японцы рассказали много интересных вещей о своей стране. А тут ещё несколько крупных петербуркских торговых людей подали в сенат заявление с ходатайством о разрешении им наладить торговые связи с отдалённой заморской страной.
Все это вместе взятое и послужило поводом для организации путешествия в Японию, включённого в комплекс работ Великой Северной экспедиции. Официальной целью экспедиции выставлялась попытка завести торговые сношения с тихоокеанскими соседями. Но выше мы видели, что задания и интересы русского правительства были значительно более широкими и в большинстве не подлежали оглашению.
Плавание лейтенантов Шпангберга и Вальтона вдоль цепи Курильских островов к берегам Японии оказалось значительно более продолжительным и сложным, чем это предполагалось вначале. После бесконечных сборов, осложняемых непрерывными ссорами лиц начальствующего состава, 18 июня 1738 года эскадра из трех кораблей под общим командованием капитана ИГпангберга, наконец, отправилась в путь из устья реки Охоты. В состав эскадры входили: бригантина[35] «Архангел Михаил» под командой самого Шпангберга; в числе, экипажа находились также штурман Петров, пробирных дел мастер Гардеболь, лекарь, иеромонах и пр., всего 63 человека. Затем шла дубельшлюпка «Надежда» с лейтенантом Вальтоном и штурманом Казимеровым и, наконец, бот «Св. Гавриил» под начальством мичмана Шельтинга и его помощника подштурмана Верещагина; на обоих последних судах было по 44 человека команды.
Появление на горизонте японских берегов ожидалось всеми участниками экспедиции с огромным все возраставшим нетерпением. От Японии ожидали многого, но прежде всего новых открытий. За долгие годы подготовки к этой трудной экспедиции воображение и доходившие о дальней стране слухи приучили рисовать эту землю баснословно богатой, изобильной ценными металлами и прочими дарами природы. Внимание и любознательность были возбуждены до чрезвычайности. Сама страна казалась почему-то интереснее всего виденного до сих пор. Словом Япония была для наших путешественников вполне «обетованной землёю».
35
Бригантина — двухмачтовое старинного типа небольшое судно с лёгкой артиллерией, расположенной на верхней палубе; в случае надобности могла ходить и под вёслами. В России вошла в переходную практику при ПетреI.