На сей раз Эдвин поджидал меня на мостике, перекинутом через пруд.
— Вы ослепительны, шаисса — впрочем, как и всегда.
— Благодарю вас, принц. Прогуляемся?
— С удовольствием.
Этой ночью мы пошли не по направлению к дворцу, как в прошлый раз, а, напротив, вглубь сада. Я не сомневалась, что стражники скользят за нами незримыми тенями. Внезапно я разозлилась — неужели о каждом моем жесте и слове доложат брату? И я устремилась к павильону, находящемуся в довольно тихом уголке. Преимуществом этого строения было то, что в нем можно было скрыться от нежелательных взглядов. Эдвин следовал за мной. Весь путь мы проделали в молчании и заговорили, лишь опустившись на подушки на полу небольшого помещения, освещенного лишь лунным светом.
— Я слышал, что сегодня из Хафизы прибыл Искандер, — сказал Эдвин.
— Да, мы обедали вместе, — подтвердила я.
— И как вам понравился очередной претендент на вашу руку, шаисса?
— Затрудняюсь пока ответить, принц. Слишком мало мы с ним общались, чтобы я могла сделать какие-либо выводы. Могу лишь отметить, что он хорош собой и не похож на глупца. Вот и все.
— Правильно ли я понимаю, что вы еще не приняли решения, леди?
— Вы абсолютно правы, но, признаться, я абсолютно не понимаю, что за дело вам до моей жизни, принц.
— Зачем вы так, Амина? — Эдвин взял меня за руку. — Я ведь уже признал, что вы очень нравитесь мне. Вполне естественно, что меня интересует ваша судьба.
Его прикосновение обжигало меня. Я знала, что не должна была этого делать, что потом я сильно пожалею, но все-таки протянула свободную руку и кончиками пальцев нежно провела по его щеке.
— Только один раз, — прошептала я, словно в бреду или во сне. — Один раз — и все.
Черты лица Эдвина в лунном свете казались более четкими и резкими. И даже этого смутного освещения хватало, чтобы разглядеть выражение недоверия и изумления на его лице. Мои пальцы легко погладили скулу мужчины, а потом запутались в его светлых волосах. Я наклонилась и прикоснулась губами к его губам, тут же раскрывшимся мне навстречу. Я хотела ограничится легким, почти невесомым поцелуем, но Эдвин не позволил мне отстраниться. Он рывком притянул меня к себе на колени, одной рукой крепко сжал мою талию, а другой — плечи. Поцелуй наш все длился и длился, покуда перед глазами не поплыли радужные круги от нехватки воздуха. Лишь тогда смогли мы оторваться друг от друга.
— Амина… — хрипло выдохнул мужчина.
А я осознала весь ужас произошедшего.
— Нет!
И я вскочила на ноги, резко оттолкнув Эдвина. Не ожидавший подобного, принц едва не упал. А я бросилась к двери, рванула ее и выскочила из павильона.
— Амина! Постойте!
Но я уже неслась через сад к дворцу.
Должно быть, Эдвин догадывался о незримом и бесшумном сопровождении стражи, поскольку не стал предпринимать попытки нагнать меня. Беспрепятственно я добежала до своих покоев, никем ни разу не остановленная. И только верная Фатима с выражением искреннего беспокойства на лице вышла мне навстречу.
— Что-то стряслось, шаисса? Вы выглядите потрясенной.
— Ступай спать, Фатима, — довольно резко ответила я.
— Но как же… Я ведь должна помочь вам переодеться, шаисса, — растерянно забормотала женщина.
— Я сказала — оставь меня! — сорвалась я на крик.
Фатима развернулась и, сгорбившись, побрела в помещение для прислуги. Я ощутила укол совести, о котором, впрочем, почти сразу позабыла — слишком уж мрачные мысли терзали меня. В спальне я повалилась на кровать в отчаянии и вцепилась руками в волосы, растрепав безупречную прежде прическу. Что же я наделала? Как я могла? Теперь Эдвин с полным правом может говорить о легкомысленности великой шаиссы. Быть может — при этой мысли краска бросилась мне в лицо — как раз сейчас он со смехом рассказывает о ночном приключении своим товарищам. Я, сестра самого Императора, вела себя, как гулящая девка, откровенно навязываясь мужчине! Какой позор! Но, даже если принц умолчит о происшествии, мне все равно стыдно будет находиться в его присутствии. А ведь встреч с ним никак не избежать, ведь северные послы еще довольно продолжительное время планируют гостить во дворце. Кроме того, завтра мне еще предстоит объяснение с Селимом, которому стражники, несомненно, донесут о ночной прогулке. И пусть они не могли видеть поцелуя, зато то, как я выбежала из павильона, оставив там Эдвина в одиночестве, не заметить попросту не могли. Конечно же, брат захочет узнать все подробности того, что произошло между мной и принцем. Я застонала, раскачиваясь на кровати из стороны в сторону. Необходимо было придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, но, как назло, все здравые мысли сегодня, словно сговорившись, покинули меня. Все те отговорки, что приходили мне в голову, казались просто смехотворными. Я изводила себя почти до рассвета, а потом все-таки задремала, даже не раздевшись.
Проснулась я от осторожного прикосновения к плечу.
— Шаисса Амина, девочка моя, да что случилось-то? — тихо спросила встревоженная Найме.
Я пошевелилась и поморщилась — все тело затекло от сна в неудобной позе.
— Который час, Найме?
— Уже полдень, шаисса. Пришел Император, желает вас видеть. Я ему передам, что вы заболели.
— Не стоит, — с трудом выговорила я осипшим голосом. — Лучше пришли Ранию и Фатиму, пусть помогут мне привести себя в порядок. А брату скажи, что я скоро выйду к нему.
Найме неодобрительно покачала головой, но спорить не решилась. А я, постанывая, поднялась и подошла к зеркалу. Увиденное испугало меня: бледное лицо с опухшими и покрасневшими от слез глазами, спутанные волосы. Одно хорошо: быть может, мой больной вид произведет впечатление на брата и Селим не будет слишком уж сильно досаждать мне расспросами.
Рания и Фатима, пришедшие по распоряжению Найме, сняли с меня платье, подали другое, простое, положили мне на глаза ткань, смоченную в прохладном чае и принялись распутывать мои волосы. Спустя недолгое время я выглядела уже получше, но все равно не так, как обычно.
— Амина! — встревоженно воскликнул Селим, когда я вышла к нему. — Ты заболела, сестренка?
— Я неважно себя чувствую, — уклончиво ответила я.
— Прислать к тебе лекаря?
— Благодарю, дорогой брат, за заботу, но все же не стоит. У меня просто очень сильно болит голова, это пройдет.
Селим нахмурился. Я видела, что его мучает любопытство, однако же приставать с расспросами к больной сестре ему не позволяла совесть. Так и не решившись ни приступить к интересующей его теме, ни уйти, брат усадил меня на низкий диванчик и принялся хлопотать, словно заботливая нянюшка.
— Ты даже не завтракала, дорогая. Может быть, поешь немного?
— Благодарю, но у меня нет аппетита.
— Ну хотя бы фруктов. Смотри, какой сочный персик. Или вот виноград, ты же его любишь.
Я покачала головой, удерживая улыбку. Видно было, что подобное поведение для брата непривычно. Да и в самом деле, о ком ему было заботиться? И впрямь, только обо мне, но очень давно, когда мы были детьми и он играл с маленькой сестренкой. А потом он привык лишь приказывать и отдавать распоряжения.
— Ну тогда выпей кофе с лукумом. Или чай.
— Хорошо, — согласилась я, — пусть будет мятный чай.
Селим тут же позвал служанок и распорядился принести мне мятный чай и сладости — видимо, в надежде, что устоять перед лукумом я все же не смогу. Я же решила, что нормально поем только после ухода брата, а до того буду цедить холодный чай мелкими глотками с таким видом, будто вот-вот упаду без сил. Главной задачей было не переиграть, чтобы перепуганный Император и впрямь не вызвал лекаря.
— Утром я видел Искандера, — начал тем временем брат. — Он просил о встрече с тобой.