И я прижала пальцы к вискам в попытке унять начинавшуюся было головную боль.
— Тебе простительно, — со смешком заметил Эдвин. — Когда у тебя выбор из двух женихов, причем один хуже другого, немудрено забыть даже собственное имя.
— А Баязет, скорее всего, навещал колдуна, пользуясь тем, что оказался поблизости, — продолжала я. — Наносить такие визиты у него получалось очень редко, о чем, собственно, и говорила Алия. Должно быть, она видела его в деревне и потом узнала во дворце. Вот на кого она рассчитывала, когда хвасталась другим служанкам, что скоро жизнь ее переменится! Глупая девчонка решила шантажировать Старшего Советника! Хотела, чтобы он выкупил ее и… не знаю, взял в жены, например. Или дал достаточно денег, чтобы она ни от кого не зависела и жила в свое удовольствие.
— И получила порцию яда, — мрачно заключил принц. — Думаю, что чем-чем, а уж отравой Баязета его деревенский друг снабжал исправно. Смерть Алии никого не заинтересовала, расследование не проводилось. А как же Лайла? Полагаешь, это тоже его рук дело?
— Не знаю, — произнесла я с сомнением. — Пока не могу себе представить, в какой точке могли пересечься интересы этой парочки. Однако же если Алия поделилась с Лайлой своими догадками, то все возможно.
— А сегодня, ты полагаешь, колдун присутствовал на прогулке? Но кто он?
— Самый вероятный вариант — один из лодочников. Или кто-то из слуг. Скорее всего, они планировали утопить тебя во время купания, — я обхватила себя за плечи, стараясь согреться. — Но тут подвернулся такой удачный случай. Весьма правдоподобно — принц Северного Королевства погиб, спасая единственную дочь Императора.
Последние слова я выговорила уже сквозь слезы. А потом разрыдалась, горько и отчаянно, холодея от осознания того, что муж мог погибнуть у меня на глазах. Эдвин обнял меня и усадил к себе на колени.
— Все хорошо, любимая, — шептал он мне. — Все обошлось. Их планы провалились.
Наконец слезы иссякли и я немного успокоилась.
— Надо подумать, что нам делать с этими сведениями, — сказал муж.
— Пойдем к Селиму, — заявила я, шмыгая носом. — Колдуна обнаружат, допросят и…
— Нет, — перебил меня Эдвин.
— Но почему? — удивилась я.
— Полагаю, что колдун уже покинул дворец и обнаружить его не удастся.
Я хотела было напомнить мужу о страже, которая никого не выпустит из ворот без надлежащего распоряжения, но потом вспомнила о целой деревне, не заметившей или успешно забывшей уход колдуна, и вынуждена была согласиться.
— Далее, — продолжал мой супруг, — насколько я понимаю, допрос прочих слуг тоже ничего нам не даст. Да, возможно, они вспомнят нового лодочника, с которым не были знакомы ранее, но вот откуда он взялся и куда делся — об этом нам рассказать не смогут. И с Баязетом его никак не свяжешь.
— Но Баязет ведь ездил в Анхарру, этого он не сможет отрицать, — растерянно выговорила я, понимая, что Эдвин прав.
— Сама по себе поездка в Анхарру ничего не доказывает, — резко произнес он. — Кроме того, подозреваю, что немалое количество приближенных к Селиму людей бывало в тех краях. У нас нет никаких доказательств. Более того, если бы мне не удалось спастись, никто даже не заподозрил бы злой умысел. Да, сейчас я могу рассказать о том, что почувствовал, оказавшись в воде. Но захочет ли Селим мне поверить?
— У тебя нет повода лгать, — упрямо заявила я. — Брат должен будет тебя выслушать.
— Амина, — голос Эдвина звучал устало. — Ну посуди сама: Баязет — лучший друг Селима с детских лет. Меня же он знает совсем недолго. Да твой брат просто уверит себя в том, что мне стало плохо из-за того, что я бросился в жару в прохладную воду. А ощущение вязкости и апатия мне попросту примерещились.
— Но я — его сестра, мне-то он должен поверить.
— Ты испытываешь в последнее время неприязнь к Старшему Советнику, в чем Селим уже имел возможность убедиться. И, напоминаю, у нас нет никаких доказательств. Наши подозрения основываются на личной неприязни и могут оказаться ошибочными.
— Но ты ведь так не думаешь?
— Не думаю. И именно поэтому не хочу делиться с кем-либо своими догадками. Потому что если о них узнает Баязет, то он затаится и будет очень осторожен. От своих планов, каковы бы они ни были, он вряд ли откажется, но вот поймать его будет для нас затруднительно. Лучше пусть полагает, что он вне подозрений. Я еще и упомяну при нем, что мне стало нехорошо, пока я подплывал к Фирузе, но потом недомогание прошло. Дам ему повод думать, что я не насторожился и объясняю произошедшее естественными причинами.
— А я? Что делать мне?
— Ничего, — Эдвин пожал плечами. — Баязет знает, что твое отношение к нему переменилось после его приставаний. Его скорее удивит твое внезапное дружелюбие, нежели враждебность. Так что менять свое поведение тебе не придется, равно как и изображать какие-либо чувства к нему.
— Это хорошо, — тихо сказала я. — Но лучше ему держаться от меня подальше, не то глаза выцарапаю.
Муж захохотал.
— А ты, оказывается, кровожадная особа, дорогая. Мне придется быть осторожным и не давать тебе повода себя покалечить.
— А ты собирался вести себя неблагоразумно? Предупреждаю: я могу быть опасна.
— До свадьбы предупреждать надо было, — смеялся Эдвин. — Теперь уже поздно.
— Ну ты всегда можешь расторгнуть брак, если тебя что-то не устраивает, — капризно протянула я.
— Как это — расторгнуть?
— Обыкновенно, — я пожала плечами. — Разве у вас нет подобной процедуры?
— Нет, — Эдвин выглядел растерянным. — У нас брак — это навсегда. Я и не знал, что в Империи дело обстоит иначе.
— У нас подобные случаи крайне редки, — пояснила я. — Мужчина обычно просто берет себе еще одну жену, если может позволить себе содержать обеих женщин — и если родня первой жены не окажется вдруг достаточно влиятельной, чтобы он поостерегся сделать подобный шаг. А женщинам расторжение брака попросту невыгодно — ведь тогда они остаются практически без средств к существованию. Если жена уходит от мужа, то последний свободен от всяких денежных обязательств по отношению к ней. А вернуться в родительский дом тоже затруднительно — женщина, бросившая мужа — позор семьи. Кстати, а по законам Северного Королевства наш брак считается действительным? Ведь у нас был только обряд в храме Небесного Отца.
— Это неважно, — твердо ответил Эдвин. — Я сам назвал тебя своей женой и теперь мы связаны неразрывно. Ты сама сможешь убедиться в этом, когда мы приедем в мою страну. Для нас неважно, по каким канонам проводился обряд, соединяющий мужчину и женщину. Даже если бы нас сочетал браком шаман варварских племен, ты стала бы моей законной женой. Главное условие в таком случае — наше добровольное согласие.
— Значит, у тебя на родине не будет никаких церемоний?
— Не совсем так, — смутился муж. — Я должен буду кое-кому тебя представить.
— Своему брату? — предположила я.
— Ему тоже, разумеется. И всем прочим знатным лордам и леди. Ну и кое-кому еще — узнаешь в свое время. Но расторгнуть наш союз никому не под силу. К сожалению, я не имею возможности сейчас надеть тебе на палец кольцо, подтверждающее наш брак — оно ждет тебя в моей стране. Я, знаешь ли, как-то не удосужился захватить с собой символ супружества, отправляясь с посольством. Но кольцо — простая формальность.
— Кольцо, — задумчиво повторила я. — У нас символами супружества являются браслеты.
— Это я уже заметил, — улыбнулся муж. — Но тебя, кажется, не способно смутить еще одно украшение?