— А что это за место? — спросила я в надежде выведать хоть что-нибудь.
— Ты ведь не ожидаешь, что я отвечу на твой вопрос, — скривил губы мой собеседник. — Даже если тебе удастся каким-то чудом выбраться из дома, в чем я лично сильно сомневаюсь, во дворец ты все равно не попадешь. А для верности…
И тут Баязет сделал то, чего я никак от него не ожидала. Он ухватил рукой край корсажа моего платья и сильно рванул. Ткань затрещала, подаваясь. Не веря своим глазам, я смотрела, как рвется моя одежда. Поначалу я даже впала в секундное оцепенение, а потом изо всей силы ударила Старшего Советника ногой. Поскольку ему удалось увернуться, то удар пришелся в бедро, а не в то место, куда я планировала. Но все равно Баязету было больно. Он зашипел, втянув воздух сквозь зубы, и слегка согнулся, отпустив меня. А потом размахнулся и мою щеку словно обожгло огнем.
— Я научу тебя послушанию! — он был в бешенстве. — Жаль, что у меня не осталось времени, чтобы заняться этим прямо сейчас.
Я окинула быстрым взглядом комнату, в которой находилась, но не обнаружила ни одного предмета, который могла бы схватить и опустить бывшему другу на голову.
— Ничего у тебя не получится, — сказал Баязет, догадавшись о моих намерениях.
Он уже отдышался и выглядел почти спокойным, только глаза зло сверкали.
— И ты рассчитываешь после такого на мою любовь?
— Так было бы лучше для тебя самой. Но не хочешь — не надо. Все, что мне от тебя требуется — чтобы ты стала моей женой и родила мне сына, а постельные развлечения я и в другом месте найду. Да женщины всегда драться были готовы за то, чтобы оказаться в моих объятиях! Я хотел сделать тебя счастливой, но ты сама выбрала свою судьбу. Посиди пока в одиночестве, Амина, и подумай как следует над своим поведением. Надеюсь, к моему возвращению ты примешь правильное решение.
И он вышел за дверь, а я услыхала, как задвигается с обратной стороны засов. Я осталась запертой в ловушке.
Вскочив с кровати, я первым делом подбежала к окну, но тут же разочарованно отвернулась — оно было прикрыто изящной, но крепкой решеткой. Все наводило на мысль, что комната, где меня заперли, предназначалась для пленников — решетка на окне, засов снаружи и отсутствие оного внутри, из обстановки — тяжелый стол, который мне не удалось сдвинуть с места и кровать, на которой я лежала. На столе сиротливо стояла оставленная Баязетом чашка. Я задумалась. Поскольку окно все-таки было открыто, то можно было бы попробовать закричать и привлечь к себе внимание, вот только уверенности в успехе этой затеи у меня не было. Точнее, внимание-то я привлеку гарантированно, вот только вряд ли оно меня обрадует. Как я ни пыталась сообразить, каким образом выбраться из ловушки, ничего у меня не получалось. Я уже начинала впадать в панику. Злые слезы выступили у меня на глазах, но расплакаться я не успела, потому что расслышала скрип отодвигаемого засова. Неужели Баязет решил вернуться? Я вся напряглась с твердым намерением наброситься на него. Прекрасно осознавая, что физически он намного сильнее и справится мне с ним не удастся, я желала хотя бы расцарапать ему лицо. Тогда у Селима, как минимум, возникнут вопросы. Конечно, Баязет придумает какое-нибудь объяснение, но вдруг брат все же насторожится? Все равно других идей у меня не было.
Однако за дверью оказался вовсе не Баязет. К моему огромному удивлению, в комнату проскользнула Салмея. Быстрым шагом она приблизилась ко мне и схватила меня за руку.
— Пойдем, — прошептала она. — Побыстрее, пока нас не заметили.
Я понимала, что не время задавать вопросы, несмотря на огромное желание расспросить невестку как следует. Стараясь двигаться бесшумно, мы вышли в коридор и Салмея задвинула засов обратно, запирая теперь уже пустую комнату. Потом она открыла соседнюю дверь и поманила меня за собой. Войдя за ней следом, я поняла, что в этой комнате держали ее. Обставлена она была не в пример уютнее моей, а на низком столике у дивана стоял поднос с фруктами и закусками. А на полу валялся незнакомый мне мужчина со связанными руками и ногами и завязанным ртом. Присмотревшись, я увидела, что на импровизированные веревки пошли шнуры, удерживавшие свободно свисающие теперь занавеси. А незнакомец до сих пор был без сознания.
— Чем ты его? — шепотом спросила я.
— Этим, — Салмея указала на лежавший неподалеку серебряный высокий кувшин с узким горлом, из которого натекла приличная лужица сока. — Не знаю, жив ли он, но на всякий случай я его связала.
Сказано это было столь равнодушным тоном, что я невольно содрогнулась.
— Что будем делать дальше? — я все еще шептала.
— В доме, наверное, есть еще люди, — едва слышно ответила Салмея. — Попробуем вылезть в окно.
В этой комнате решеток на окне не было, что подтвердило мою догадку о том, что помещение по соседству обустраивали специально для меня. Придерживая норовящее соскользнуть платье одной рукой, я осторожно выглянула наружу. Окно выходило в сад и ничего, кроме фруктовых деревьев разглядеть мне не удалось. Впрочем, порадовало уже то, что стражи под окнами не наблюдалось. Видимо, похитителям не пришло в голову, что мы можем сбежать. Хотя объяснить подобную непредусмотрительность все же можно — я, по их мнению, была надежно заперта, а к Салмее они приставили своего человека и на том успокоились. Баязет сильно просчитался, недооценив мою невестку. Правда, положа руку на сердце, я тоже и представить себе не могла, что она способна хладнокровно ударить человека по голове тяжелым кувшином, прекрасно осознавая при этом, что удар может оказаться смертельным. А уж как удивится Селим! Несмотря на непроходящий страх и незавидное положение, я фыркнула от смеха. Хорошо, что Салмея стояла довольно далеко и не расслышала, а то с нее стало бы решить, что я впадаю в истерику. И она бы успокоила меня самым действенным средством — зато лицо мое приобрело бы симметрию, а то я физически ощущала, как припухла левая щека.
— Здесь довольно высоко, — произнесла я, поворачиваясь наконец к невестке. — Снимай с кровати простыни.
К моему удивлению, Салмея покачала головой.
— Сначала надо привести в порядок вашу одежду, шаисса.
После всего случившегося я бы не удивилась, вытащи она нитки и иголку. Однако невестка достала из своих волос простую заколку без драгоценных камней и скрепила разорванный вырез моего платья.
— Вот так будет лучше, — довольно пробормотала она. — А сверху набросим мое покрывало, вон оно лежит. И никто ничего не заметит.
А я отметила про себя, что Салмея не задала мне вопроса о том, что со мной произошло и отчего моя одежда имеет столь плачевный вид.
Простыни и покрывало на кровати оказались очень крепкими — несмотря на все наши усилия, разорвать их нам не удалось, так что мы просто связали их друг с другом. Получившаяся импровизированная веревка оказалась коротковатой, но другого выхода у нас все равно не было. Некоторое время мы ломали голову, к чему бы привязать край, но в конце концов умудрились-таки обвязать им ножку низкой кровати. А затем дотащили ворох ткани до окна и сбросили вниз. Свободный край закачался над землей где-то на высоте человеческого роста.
— Придется прыгать, — шепнула Салмея мне на ухо.
В голосе ее не было страха, только уже поразившее меня безразличие. Невестка выглядела абсолютно спокойной.
— Хорошо, — я последний раз дернула ткань, убеждаясь, что привязана она крепко и упасть с совсем уж нежелательной высоты мне не грозит, и залезла на подоконник.