С женой путейцу повезло. Светлана – его настоящая вторая половина, кстати, тоже железнодорожница. Дома у них всегда тихо и уютно. В любви и гармонии выросли две дочки и внук.
– Я очень хотел внука, – говорит счастливый отец семейства. – И Бог мне его послал. Антон для меня все, толковый парень, трудолюбивый, умный, а главное – умеет слушать старших.
Секрет воспитания хороших детей прост и стар как мир. Анатолий рассказывает, что их надо с детства, не жалея, приобщать к труду и к чтению хороших книг. Вспоминает:
– Прокладывали мы как-то «бархатный» путь, работы море, рук не хватало. И тут подходят ко мне матери местных хулиганов и просят, чтобы я их пацанов взял к себе в бригаду. Говорят: «Они у вас за день так устанут, что, придя домой, тут же уснут, а не то с речки их за уши не вытащишь. Днем и ночью там пропадают. Кто знает, что может случиться… Страшно». Взял я сорванцов. Потом хорошие ребята из них выросли. Благодарные.
За всю жизнь у него одна семья и одно место работы, но в трудовой книжке записей много – страницы пестрят благодарностями и поощрениями. Он – почетный железнодорожник, награжден медалью «За трудовую доблесть». От природы ему достался редкий характер. Никто не слышал, чтобы Анатолий о ком-нибудь говорил плохо. За время его трудовой жизни сменилось тринадцать руководителей, и о них он отзывается так: «Были добрые, требовательные, а попадались и такие, которые просто инструкции выполняли. Люди как люди».
…В теплую погоду старый путеец любит прогуливаться вдоль речки и перебирать в памяти километры пути, которые были пройдены. Стальной путь тянется тоненькой ниточкой через всю его жизнь, сложенный надежно из крепкого материала, как и вся его судьба. Случайное совпадение?
Секреты бабушки Лукерьи
«Чти отца твоего и матерь твою, да благо
ти будет и да долголетен будеши на земли».
К Лукерье Алексеевне я опоздала на ее сто пятнадцатый (!) день рождения, приехала на следующий день, когда гости разъехались, и долгожительница скучала в одиночестве. Она внимательно осмотрела меня молодцеватым взглядом. «Что ей сказать в честь именин?» – вертелось в голове. Знаю, когда ее земляки желают кому-нибудь здоровья и долголетия, то говорят: «Чтобы жить вам, как бабке Лукерье»… а что пожелать ей самой?
Моя собеседница, несмотря на почтенный возраст, что называется, в здравом уме и твердой памяти. С удивительной точностью называет цифры и имена прошлого и даже позапрошлого века. На мою просьбу рассказать о себе скромно ответила: «А что обо мне писать? Живу как все, хлеб жую»…
Мало-помалу мы с ней разговорились, и я в полной мере смогла оценить отменное чувство юмора бабки Лукерьи. Так, доставая из сундука свидетельство о рождении, она посетовала: «Вот, сбросить бы годков тридцать – сорок»… А то дата вводит в ступор, ее сверстникам уж на кладбище могилы не один раз внуки да правнуки обновили.
Несмотря на нежелание говорить о себе, все же удалось разузнать, что она из обычной семьи. Отец с матерью были единоличниками, то есть на себя работали. Рано умерли. А поскольку в молодости Лукерья была девушкой видной и работящей – последнее особенно ценилось, – то от женихов отбоя не было. Рано вышла замуж, но семейное счастье было недолгим – меньше месяца с супругом пожила. В Гражданскую войну мужа арестовали и увезли в ялуторовскую тюрьму. Вспоминает в подробностях, будто произошло вчера:
– Ночью в окошко громко постучали. Открываю, заходят трое. У одного револьвер, у двоих вроде как ружья через плечо, ремнями перетянуты. Сказали: «Ну, хозяин, одевайся, твой час пришел!» Я бросилась реветь, а он оделся, вышел. Под окном уже ожидала подвода, лошади фыркали…
Потянулись дни и ночи, от мужа не было вестей. На втором году ожиданий к Лукерье посватался другой. И она, подумав-подумав, согласилась. О втором муже говорит:
– Сильно хороший был парень. Мы с ним больше полвека прожили. Я его полюбила за одно то, что ни к какой власти отношения не имел. Ни к белым, ни к красным. Когда мужик при власти, то власть вроде жены. А мне хотелось просто счастья, обычного. Тогда времена были смутные. Придут красные в село, постреляют, баб и детишек напугают. Уйдут деловые и довольные. Следом приходят белые. Постреляют, баб и детишек напугают и уйдут… ну куда это годится? Приятнее жить тихой жизнью: муку молоть, масло взбивать, за скотиной ухаживать, а тут… нам успокоенная жизнь нужна. Мы бывало с Селиверстом Степановичем, моим мужем, шторки плотнее затянем и сидим, ждем, когда разбойники село оставят. Хорошо мы жили. Праздников особых не было, гулянок не устраивали – работать надо было. Но если появлялось свободное время – пели. У Селиверста Степановича был очень приятный голос, дети в него пошли. Я же как затяну что-нибудь, мне хозяин и говорит: «За такое пение надо в милицию забирать». А когда я родила мальчика, вернулся мой первый супруг, прям с порога говорит: «Я по тебя приехал». Отвечаю ему: «Поздно, милок». Он обиделся и дал мне развод…