Выбрать главу

– Ну-ну, – продолжал хмуриться старик, – я хочу верить в лучшее! Ты – родовой князь, тебе не придется делать того, что выполняют простые воины… А потом – ты должен знать, что сколоты снимают с головы мертвого врага кусок кожи, а твои культурные греки дерут шкуру живьем с целых народов сразу! Знаем мы эту культуру, эллинскую и римскую, она крепко пахнет кровью и эргастериями!.. Не так ли?

– Может, и так, но, Марсак, ведь и ты во многом изменил обычаям «царских скифов»!

– Что? Ты шутишь, князь?

– Нет, не шучу. Ты пристрастился к эллинской кухне и, думаю, заливную рыбу по-афински или соус с заморским перцем предпочтешь куску кислого скифского сыра, в котором немало испорченного творога и овечьей шерсти!

Старый сколот пожал плечами. Фарзой рассмеялся.

– Только в одном, мой степной богатырь, ты всегда останешься верным себе, хотя бы и находился на чужбине…

– Ага, в чем же, сын мой?

– Ты всегда и везде, в Афинах, в Риме и в Синопе, куда бы ни забросила тебя воля богов, будешь носить у пояса меч, всегда отточенный против врагов Скифии, и кружку для питья, и пить этой кружкой только…

– Что «только», продолжай.

– Только неразведенное, крепкое вино!

Марсак махнул рукой, как бы досадуя, а на самом деле усмехался в бороду. Как истый сколот, он любил выпить. Сейчас он искоса поглядел на группу греков, что сидели поодаль. Увидев, что купцы тянули из чашек вино, отвернулся и плюнул в море. Это было замечено гераклеотами и вызвало с их стороны ропот возмущения:

– Проклятый варвар, невежа! Он плюет в глаза Посейдону, словно нарочно стараясь вызвать его гнев! Плевать в море – великий грех!

– Разве варвары понимают это?

Скифский князь потянулся, подставил грудь навстречу повеявшему ветерку.

– Я совсем расслаб от сна и безделья. Греция приучила меня ежедневно упражнять свое тело. Позови Пифодора, пусть принесет оружие, разомнемся немного.

На окрик старика явился раб Сириец.

– Позови Пифодора. Уж не умер ли он там в каюте?

– Нет, господин, он точит меч.

– Занятие, достойное мужчины! Пойди за ним!

Но тот, о котором шла речь, был уже здесь. Полуголый, как и его господин, одетый лишь в хитон-безрукавку, с пестрым платком на черных кудрях, он с легкостью рыси выпрыгнул на палубу и окинул всех быстрым взглядом. В его выпуклых блестящих глазах проглядывали беззастенчивость и лукавство, что сразу не понравилось гераклеотам. Они увидели в нем человека, отличающегося от них самих. Чем – они сразу и не сказали бы, но его насмешливый, вызывающий вид оскорблял их чувство сдержанности и благочиния, ту внешнюю деловую солидность, которая была принята в обращении среди греков-колонистов.

– Фу, какой нехороший! – вполголоса пробурчал Гигиенонт, делая брезгливую мину на своем бледно-сером лице.

– Похож на тех, которые бродят ночами по большим дорогам и не прочь ограбить храм самого Зевса!

– А я убежден, – добавил Автократ, – что этот южный эллин – бродяга и нищий, сбежавший из своего города или изгнанный за грабеж… Вчера он обокрал своего хозяина, а сегодня кормится у стола варвара!

– Скажи лучше – у костра, – рассмеялся Мениск, – варвары не имеют столов и жрут мясо, поднимая его прямо с земли вместе с навозом.

– Вот такие-то и образуют пиратские шайки!.. Фу! Я заковал бы его в двойные кандалы и послал бы на рудник!..

Раб Сириец принес из трюма оружие и доспехи. Он помог одеться в броню князю Фарзою, потом Марсаку. Оба скифа надели рукавицы и нахлобучили на головы бронзовые шлемы. Теперь они выглядели очень внушительно.

– Поглядите, братья мои, варвары вооружились! – почти испуганно воскликнул Никодим, хватаясь за пояс, где у него были спрятаны золотые деньги.

Кибернет внимательно наблюдал за действиями скифов с высоты командного места, готовясь дать сигнал матросам и гоплитам, чтобы поднять их по тревоге… Беспечность – качество сонных варваров: греки никогда не страдали этим пороком и ставили бдительность и осторожность превыше всего.

Пифодор и Сириец отошли в сторону, весело скаля зубы. Скифы с боевыми топорами в руках стали один против другого.

Общее смущение слетело прочь, греки оживились.

– Не страшись, Никодим, – сказал Мениск, – варвары всего-навсего хотят развлечь нас гладиаторским боем.

Сидевшие встали. Спортивный азарт, как и страсть к коммерции, всегда бурлил в крови античных греков. Лица заострились, глаза вспыхнули.

– Сейчас они схватятся!

– А ну!..

Старик взмахнул секирой. Князь увернулся.

– Р-раз!

Лезвия столкнулись, искры посыпались дождем.

Бойцы не стеснялись в ударах, били крепко, с очевидным стремлением угодить в уязвимое место. Но ловкость и сила оказались равными. Фарзой нападал с большей горячностью, Марсак же действовал осмотрительнее и реже делал промахи.

Князь улучил миг и со всего размаху чуть было не хватил секирой по шлему противника. Все ахнули. Но дядька сделал встречное движение, и оружие князя полетело за борт с переломленным древком.

– Отразил! Вот это старик!

Противники сняли шлемы и рассмеялись. Они вспотели и тяжело переводили дыхание.

– Ты опять победил меня, отец мой! Ты силен в бою на секирах! А вот на мечах я тебя одолею, давай!

Марсак отрицательно покачал головой.

– Нет, Фарзой, с меня довольно одного переломленного топорища. Бейся с Пифодором!

Черномазый грек мгновенно облекся в шлем и нагрудник. Они с жаром скрестили мечи, прикрываясь овальными щитами. Почти весь экипаж, кроме гребцов, прикованных к своим местам, собрался на палубе и громко выражал свои чувства.

Неожиданный крик самого юного из матросов, которым все помыкали и командовали, заставил зрителей оторваться от увлекательного зрелища.

– Чего ты?.. – зарычал судовой повар, внезапно свирепея и готовясь залепить ему затрещину.

Молодой матрос показывал грязной рукой на море, продолжая кричать:

– Посмотрите, посмотрите!.. Корабль!

Все повернули головы, десятки взоров вопрошающе устремились в морскую даль.

3

Навстречу «Евпатории», покачиваясь на волнах, шло парусное судно.

Его единственная мачта и большой парус вспыхивали золотом в лучах солнца, начинающего склоняться к западу. Ветерок еле чувствовался. Парус выпячивался вперед и тут же опадал, полоскался в воздухе. Несколько пар весел вразнобой ударяли по воде. Люди издали казались совсем маленькими. Иногда ярко вспыхивали отблески, по-видимому на их шлемах и оружии. Можно было подумать, что судно спешит вперед, наперерез «Евпатории».

Проревс – матрос, на обязанности которого было первым оповещать о встречных судах, – сейчас мирно спал, положив под голову ведро для поения рабов. Кибернет дал сигнал тревоги. Матросы застучали по палубе босыми пятками, зазвенело оружие. Откуда-то показались заспанные гоплиты. Они громко зевали и на ходу застегивали ремни панцирей. Купцы благоразумно приблизились к задней рубке, чтобы вовремя спрятаться от пиратских стрел. Когда разбудили триерарха, он выпучил глаза и долго не мог прийти в себя.

Греки, доселе смотревшие на скифов с плохо скрытым пренебрежением и сознанием собственного превосходства, теперь широко улыбались им. У каждого купца мелькнула мысль, что воинственные варвары окажутся весьма кстати во время схватки с пиратами.

Кибернет что-то приказал слуге. Тот кинулся в трюм.

Автократ, сладко улыбаясь, обратился к Фарзою:

– Князь! Ты сможешь через несколько минут обмыть свой меч в крови морских грабителей! Это забава, достойная витязя!

Кибернет принял из рук слуги новую секиру.

– Вот тебе, доблестный князь, секира из халибской стали взамен изломанной! Скромный приз за состязание! А хороша ли она – узнаешь сам, когда испробуешь ее на головах пиратов!

Фарзой усмехнулся, однако принял подарок.

– Если это приз, то он принадлежит победителю – Марсаку. Что же касается битвы, то мы не прочь принять участие в общем деле…