Кто-то из ближних мечников ткнул татарина под ребра, и тот свалился под брюхо своей лошади.
Высверки мечей, звериные хрипы — омут битвы разрастался, ширился, все глубже затягивая в себя Юрия Всеволодовича: спутанные конские гривы, налитые кровью агатовые глаза лошадей, всхрапывающие красные ноздри, — все металось перед ним, как в бредовом сне. Плоские, словно без глаз и носов лица, разверстые вонючие рты, едкий запах пота, лязги железа о железо — все смешалось в адском зловещем вареве.
Взмах кривого меча перед лицом — увернулся!
Посунуто прямо к груди копье — успел заслониться щитом!
Сам взмахнул прикладистым харалужным мечом Якума — узкие глаза врага сразу округлились от страха ли, от злобы ли…
Хруст!.. Это он проткнул татарина, но сам налетел на железный крюк, которым его выдернули из седла.
Юрий Всеволодович тяжело обрушился вниз. Даже молодая березка переломилась от удара его тела. Он успел уклониться от копыт. Не выпуская из рук ременного повода, поднялся и вскочил снова в седло.
Рядом увидел Луготу, понял, кому обязан жизнью. Кивнул ему благодарно, но Лугота не увидел. Его уже отнесло далеко.
И снова треск ломающихся копий, скрежет железа, крики ярости и отчаяния, предсмертные стоны и визг лошадей, получивших ранения в горло.
Неожиданно к этим звукам добавились новые: рокот бубнов, завывание дудок, басовитый рев труб — это татарские военачальники решили подбодрить своих всадников. Однако такая затея не помогла им.
Верно выбранный и хорошо выполненный порядок ввода в бой ратников, когда пешие лучники и копейщики значительно обескровили вражескую конницу, ратное умение и отвага владимирских дружинников, вступивших в битву из засады в самый выгодный миг, в конце концов увенчались победой.
Татары бились умело, ни один не побежал с поля боя, ни один не попросил пощады — все полегли в излучине Сити.
Среди мертвых тел и полуживых людей свои и чужие раненые истекали кровью, ошеломленные, иные без рук, иные с перебитыми ногами, ползали по красному снегу, стоная, пытаясь остановить кровотечение. Слышались мольбы, взывания о помощи, проклятья на разных языках.
— Брат, неужто мы их одолели? — радостно и растерянно повторял Святослав.
Глеб Рязанский, которому перед боем так и не дали оружия, сейчас разжился сразу тремя мечами и со знанием дела выбирал из них тот, который побывал в сече и не затупел, остался без зазубрин и щербин.
Юрий Всеволодович велел трубить сбор дружины возле ставки, где неколебимо стоял его стяг.
Вести коней к ставке надо было через тот безлесый берег, на котором только что шла сеча. В горячке битвы не замечали мертвых и раненых, однако сейчас идти по залитому кровью и устланному трупами и корчащимися в последних муках берегу было жутко — слишком явна и страшна смерть, даже и кони отворачивали морды.
Солнце только-только поднялось над елями, все еще клубился дым пожарища над погостами, а уж половина владимирской тысячи полегла. Потери среди пешцов были и того больше.
От Василька по-прежнему не было вестей, а по отдаленному гулу можно было понять, что идет в Шеренском лесу яростная схватка.
Юрий Всеволодович решил идти на помощь своим сыновцам, повел свою тысячу, вернее, то, что осталось от нее, под прикрытием тянувшегося вдоль Сити соснового бора. Шли на рысях, стараясь не шуметь.
— Стойте! Погодите! — послышался позади крик.
Всадник с копьем и в доспехах с трудом одолел небольшой подъем. Видно было, что конь его обезножел, запалился так, что вряд ли и выживет.
— Главный воевода подмоги просит!
— Что так? — остановился Юрий Всеволодович. — Я ведь уже посылал ему подкрепление, да у него и своих пять тысяч.
— Теперь и полтысячи нет, а татар — глазом не окинешь, страсть как много.
— Первый вестоноша от Жирослава сказывал, что татары по Мологе шли.
— Шли. Но мы их удерживали, покуда не пришло еще два тумена с главным своим ханом.
— С Батыем?
— Нет. Но тоже на буки начинается…
— Бурундай?
— Во-во, он самый. Через толмача выспрашивал, где великий князь. А мы не сказывали.
— Где же сам Жирослав?
— Тута. Вон, за мной следом идет.
— Ранен?
— В плечо. С ним и остатки ратников.
— Бурундай следом?
— Нет. Мы их обманули. Пошли сперва по льду, а потом нырнули в лес и напрямик к тебе.
Юрий Всеволодович велел трубить сбор успевшим ускакать вперед дружинникам и приказал:
— Копья назад!
Дружинники выученно и споро с дробным перестуком развернули коней.