Сложив ладони чашечкой, он сказал: - Мы друзья …
Иностранец Уильям на мгновение посмотрел на него. А затем, словно поняв, что сказал Пэн Юн, он улыбнулся и кивнул, и его зубы казались очень белыми на грязном лице.
* * *
Огни горели на сторожевых башнях по всей линии Великой Стены. Лин Мэй, слишком обеспокоенная, чтобы лечь спать, бродила по парапету, производя полуночный осмотр. Огни, равномерно расположенные, тянулись по обе стороны от нее, насколько хватало глаз. Самые дальние из них были не более чем искрами, мерцающими на горизонте, но она знала, что есть и другие огни, невидимые отсюда, которые простираются еще дальше, что еще много тысяч солдат охраняют Стену на многие мили в обоих направлениях, все они знают, что произошло здесь сегодня, и все они были готовы ко всему и тоже нервно ждали нового нападения Таоте.
Однако именно здесь, прямо напротив Нефритовой горы Гоуву, которая мерцала в темноте болезненным зеленым светом, Таоте всегда совершали свое первое вторжение – и поэтому здесь сосредотачивались самые эффективные оборонные силы Великой Стены - и до сих пор это себя срабатывало. Несколько сотен солдат Безымянного Ордена были искалечены или убиты в сегодняшнем сражении, но уже были вызваны подкрепления из других полков Корпуса, чтобы заполнить пробелы.
Лин Мэй лично знала многих из погибших - выросла с ними, тренировалась с ними, обедала с ними и смеялась, но сейчас она держала свои эмоции под контролем. В то время как Таоте были постоянной угрозой, у нее не было времени на скорбь. Этому она уделит время позже, когда закончится война, и враг будет побежден.
Однако это не означало, что она могла спать спокойно. Она пыталась - ее тело чувствовало себя достаточно истощенным - но каждый раз, когда она закрывала глаза, воспоминание о битве возвращалось у ней, и от этого шум и ужас, казалось, усиливались во тьме, угрожая коварно проникнуть в самую ее сердцевину и поглотить ее изнутри.
И вот, наконец, отказавшись от сна, она решила прогуляться по основной дорожке наверху Стены, чтобы занять свой ум чем-то большим, чем собственные мысли. В ту минуту, когда она вышла на прохладный ночной воздух, она поняла, что приняла правильное решение. Потому что, несмотря на то, что произошло здесь сегодня, она мгновенно успокоилась. Она сосредоточилась, пытаясь определить точку центра своего существа и с удовлетворением обнаружила, что она осталась непоколебимой.
Все свидетельства битвы вчерашнего дня были уже убраны. Убитых унесли вниз в специальные камеры, построенные под землей, чтобы они покоились там, на холодных каменных плитах. Кровь была смыта галлонами воды, которая, изгибаясь, струями сливалась из дренажных щелей, на песок сотнями футов ниже. Теперь же каменная мостовая под ногами Лин Мэ была сухой, как и песок пустыни у основания Стены.
Она прошла мимо солдат на страже, их было много десятков, а их напряженные глаза были устремлены на далекую долину, где Нефритовая гора Гоуву мерцала, как нечто огромное. Солдаты дежурили группами по три человека, сменами, каждый стоял на страже в течение двух часов, а затем отдыхал в течение следующих четырех, пока снова не наступала их очередь. Позади каждого солдата, с некоторыми, из которых она обменялась короткими кивками, находилась еще пара солдат, растянувшихся на тонких циновках на твердой земле и спавших рядом со своим оружием. Некоторые из них дергались во сне. Один или двое застонали, их лица дергались от ужаса или отчаяния. Она знала, что сегодня многих будут мучить кошмары. Несмотря на то, что Таоте уже отступили, ночные сны все еще были полны зубов и когтей.
Лин Мэй обогнула изгиб стены и остановилась, увидев неожиданное зрелище. Там, скрестив ноги, в тени, прислонившись спиной к выступу, сидела большая темная фигура человека, клубы пара окутывали его лицо. Пар поднимался из изящной фарфоровой чаши, которую он изящно держал в огромной узловатой руке. Лин Мэй подошла ближе, и мужчина поднял голову. Несмотря на тени и пар, она могла видеть, что его бородатое лицо выглядело осунувшимся, изможденным.
- Генерал Шао, - мягко произнесла Лин Мэй. - Вам надо отдохнуть.
Шао сделал еще один глоток чая: - Я достаточно выспался за свою жизнь.. Ты выросла у меня на руках. Я многому научил тебя, а ты с радостью внимала мне. Но и Таоте стали умнее - Он снова обратил свое внимание на гору Гоуву, ядовито светящуюся вдалеке. - Советник Ван оказался прав. Он предупреждал, что Таоте изменились и они развеваются. Но его никто не слушал. Враги, с которыми мы сразились сегодня стали намного умнее, чем шестьдесят лет назад.
Лин Мэй села рядом с ним. Она подумала о том, чтобы положить руку ему на плечо, ободрить и поддержать, но передумала.
- Мы были готовы к этому, - сказала она. - Вы хорошо нас подготовили.
- Мы были готовы, … готовы к врагу шестидесятилетней давности. Молюсь, чтобы этого было достаточно. - Его глаза снова метнулись к ней. Через мгновение он сказал: - Ты должна знать, Лин Мэй, Совет Императора не просто усомнился в советнике Ване, а сделал больше … Заставив меня препираться с ними, чтобы сохранить его в качестве моего советника… После этого, прислав Шена шпионить за нами... - Его лицо окаменело от отвращения.
Лицо Лин Мэй тоже стало суровым, выражая сочувствие своему командиру: - Мы победим, как всегда, - решительно заявила она.
Шао улыбнулся своему духу. Затем выражение его лица снова стало мрачным. - Держи иностранцев поближе. Сделай их пребывание удобным. Прислушайся к ним, что они могут предложить ... но они … они никогда не должны уйти отсюда живыми. Мы должны сохранить тайну Стены.
Между ними повисло молчание. Затем Лин Мэй сложила руки в знак согласия и послушания.
* * *
Уильям проснулся, почувствовав опасность. Это было не то, чему можно было научиться, а то, что пришло к нему инстинктивно после десятилетий сна среди головорезов, разбойников и наемников.
И, как всегда, его инстинкты оказались верны. На другой стороне каменной камеры находился жилистый европеец, сидевший на корточках, как кошка, готовясь к прыжку, его изможденные черты подсвечивались желтым светом лампы.
Европеец не вздрогнул и не отпрыгнул назад. Вместо этого он холодно посмотрел на Уильяма.
- Героями от вас не пахнет, - сказал он.
Его голос был хриплым, но этого было достаточно, чтобы вырвать тихо похрапывающего Пьеро из сна. Он проснулся, как и Уильям, - внезапно и резко. Вскочив на ноги, он схватился за несуществующий нож на поясе, бросая вызов по-испански.
Уильям поднял руку: - Спокойно, - сказал он.
Европеец подошел ближе, протянул жилистую руку, чтобы потыкать в кучу сваленного на столе - их дорожные сумки, их мечи и прочее.
- Они вернули ваше оружие. Это очень позитивный знак. - Он выглядел одновременно впечатленным и слегка удивленным. Затем он устремил на них свои быстрые птичьи глаза и начал рассказывать свою историю, как будто они попросили его об этом.
- Я пришел с наемниками. С караваном. Двадцать пять лет назад. Нас было четыре. Они не имели понятия ни о капле дипломатии. Они продержались недолго. Здесь не играют в игры. Здесь не растрачивают впустую ресурсы.
Он снова уставился на них. Его взгляд стал нервным. Затем он внезапно затараторил на китайском.
Уильям и Пьеро тупо уставились на него. Уильям пожал плечами.
Европеец хмыкнул, но на его лице не было и намека на насмешку: - Нет, я так не думал. Меня зовут Баллард. Я не считаю вас учеными людьми, поэтому не ожидаю, что вы сразу же воспламенитесь светом моей репутации. Но мое имя, хотя и стерлось из памяти, было известно от Антиохии до Камбрии. Он посмотрел на них с надеждой в ожидании. - Баллард. Разве вы не слышали обо мне?