— Все может быть... — пробормотал Да-нойон и угрожающе добавил: — Подумайте о своих детях...
— Если мои дети будут сыты и одеты, будут иметь крышу над головой, если станут трудиться на благо своего народа, то для них не важны будут ни чины, ни титулы, а с религией они сами разберутся. Пусть поступают по своему усмотрению, — сказал Максаржав и, подойдя к своей кровати, сел.
— Я понял вашу мысль, — сказал Да-нойон, поднимаясь. — Наговорил я вам тут всякого вздора. Не нужно принимать мои слова всерьез...
— Если бы сейчас шла война, я бы убил вас, но сейчас мирное время и казнь отменена. Наше государство только начинает вставать на ноги, оно еще молодо, многим руководителям не хватает опыта. А всяческие распри могут привести к тяжелым последствиям. Постарайтесь хорошо подумать и будьте осмотрительны. Не захотите впять моим словам, можете понести и наказание, — сказал Максаржав.
Когда Да-нойон вышел из юрты, хозяин даже не пошел проводить его.
«Они надеялись, что запугают меня и перетянут на свою сторону, но просчитались. Однако недооценивать их нельзя», — думал Максаржав.
Вошла Цэвэгмид с младшей дочерью.
— Давай поиграем в кости, — предложил Максаржав дочке. Та обрадовалась.
— Давайте! Вы будете держать в руке двадцать косточек, а я две.
— Ну нет! — возмутилась Цэвэгмид. — Где это ты научилась так хитрить? Две — это слишком мало. Возьми по крайней мере хотя бы шесть штук.
— Ну, тогда пять, — сказала девочка, глядя на отца.
— Я пятнадцать, а ты пять, — сказал Максаржав.
— Ладно, — сказала девочка, и они перешли в правую половину юрты. Оба встали на колени, отец склонился вперед, а девочка села на пятки.
— Папа, я удержала пять штук! — радостно закричала девочка. — Я выиграла, я выиграла!
Был хмурый осенний день. Во дворе Максаржава собралось много народу. Все суетились, занятые сборами Максаржава в далекий путь. А в военном министерстве тоже полным ходом шла подготовка к поездке министра в Москву.
Максаржав попросил Чойбалсана:
— Расскажите мне, пожалуйста, подробнее о моей миссии. Я ведь прежде не бывал в чужих странах и немного страшусь этой поездки, хотя и невыразимо рад, что удостоился доверия партии и правительства.
— Я распорядился подготовить для вас текст речи и план работы, — сказал Сухэ-Батор. — С вами поедут надежные товарищи. Скажите, Хатан-Батор, неужели вы даже теперь не отрежете косу?
«Когда-то безрассудный человек по имени Бодо приказал женщинам остричь косы и с той поры стал ненавистен народу. Если я отрежу косу, значит, и цирики должны сделать то же самое. Но может, еще не пришло для этого время?» — подумал Максаржав и сказал:
— Это же признак того, что я мирянин, а не лама. Если я постригусь, все подумают, что я стал ламой. А потом, нужно еще учесть и мнение цириков.
— Вы встретитесь в Москве с полководцем Фрунзе.
— Я часто слышал от русских инструкторов фамилию этого человека. Очень рад, что увижусь с ним лично. Жаль, не смог повидать великого учителя Ленина в добром здравии.
— В Москве вы увидите Кремлевский дворец.
«Я там вообще много интересного, наверное, увижу. Какого высокого доверия я удостоился: член ЦК партии, член Малого Хурала. А раз меня удостоили такой большой чести, я должен в меру своих сил приносить пользу», — думал Максаржав.
В Москве в первый же день Максаржав отправился на встречу с полководцем Фрунзе. Он надел коричневый шелковый дэли, на груди сверкал советский орден. В первую минуту, увидя монгольского министра обороны с косой, Фрунзе едва не засмеялся — ведь в России никто, кроме женщин, кос не носит. Максаржав, заметив, что его коса привлекает внимание людей и что здесь нет ни одного мужчины с косой, решил: «Отрежу ее, как только вернусь. Если отрежу здесь, еще скажут: «Русские остригли».
Полководцы обсуждали военные проблемы и планы действий обеих армий.
— Если наша помощь больше не нужна, мы в течение ближайших месяцев отзовем все свои войска, — сказал Михаил Васильевич.
— Нельзя считать, что внутреннее положение в стране устойчиво. Может так случиться, что мы попросим вас помочь оружием и войсками.
— Товарищ министр, сколько раз вы участвовали в боях и приходилось ли вам терпеть поражение? Мне это очень интересно знать, — спросил Фрунзе.
— Участвовал более чем в сорока боях. Благодаря мужеству и отваге монгольских воинов не потерпел ни одного поражения, — сказал Максаржав.
— Генерал Бакич намного сильнее Унгерна, это человек, получивший прекрасное военное образование. И то, что вы заставили его сдаться, свидетельствует о том, что вы искусный тактик. Говорят, что вы умело используете разведку и головной дозор и атакуете, опережая врага.