Очир-бээс был известный богач. Особенно разбогател он в последнее время, когда занялся торговлей, да и азартные игры давали ему немалую прибыль. Владел он и откупами на сбор налогов и податей. Поговаривали, что Очир-бээс чуть ли не в приятельских отношениях с Го Су — доверенным чиновником амбаня — и что у него большие связи в столице. Злобного и мстительного Очир-бээса ненавидели в окрестных хошунах. Умом он не отличался, но был человеком происхождения благородного и с помощью богатых подношений добился титула бээса. Слыл он женолюбом и вообще в удовольствиях себе не отказывал. Единственное, что омрачало ему жизнь, — это то, что жена чуть ли не каждый год рожала ему детей, но все они умирали в младенчестве. Очир-бээс был большой мастер интриг, хитростей и уловок. Был он долговязый, вертлявый, с длинными руками. Выпученные глаза, узенький лоб, почти весь закрытый бровями, мертвенно-желтый цвет лица — все в этом человеке вызывало неприязнь.
Люди знали, что Очир-бээс может с любым разделаться в два счета, и потому ссориться с ним побаивались. Находились влиятельные лица, которые, зная натуру Очир-бээса, часто использовали его, обделывая свои нечистые делишки, — как говорится, «ловили змею чужими руками».
Очир-бээс, не брезгуя никакими средствами, накапливал богатства и добивался новых титулов и званий. «Будь я таким же, как Га-гун, жанжином и тушэ-гуном да управлял бы аймаком, уж я бы развернулся!» — сказал он как-то, вручая подарки Го Су, маньчжурскому чиновнику, и посмотрел ему в глаза — понял ли тот намек.
А еще Очир-бээс отличался тем, что чуть ли не ежедневно менял свои наряды. «И чего зря добро переводит, все равно толку никакого! — говорил, бывало, при виде этого франта Га-гун. — Жить надо скромно. Ведь из малых расходов складываются большие». То же самое говорил Максаржаву и отец.
Очир-бээс в каждом монастыре молился о ниспослании ему детей, и в конце концов, отчаявшись, решил посетить ламу-прорицателя из Тибета. Не пожалел ради этого сотни ланов серебра. Лама посоветовал отлить бурхана из чистого золота, тогда бог одарит их ребенком. Очир последовал совету прорицателя, заказал золотого бурхана, но и это не помогло. Тогда он прогнал жену и взял себе другую, молоденькую. Но от нее детей у него тоже не было, и через два года он выгнал ее и снова стал жить с первой женой.
Читать и писать как следует Очир-бээс так и не научился. «К чему зря изнурять себя ученьем, — говорил он. — А писать у меня есть кому — писарей сколько угодно. От отца мне осталось скота немало, разумом тоже бог не обидел, как-нибудь и без грамоты проживу». Тем не менее тайком от всех он все же попытался научиться грамоте у старичка писаря. Но из-за своего вздорного нрава больших успехов не достиг и бросил ученье.
Вот какого человека встретил Максаржав. Добравшись до ставки Га-гуна, Максаржав рассказал ему обо всем, и нойон не на шутку рассердился.
— Эти проклятые китайцы вконец распоясались! Все им мало, скоро нас совсем выживут из нашей страны. Десять лет жизни отдал бы, чтоб увидеть, как они все передохнут. Совсем обнаглели, отъели пузо на монгольской баранине и творят все, что им заблагорассудится.
Старый нойон был в ярости, и, когда к нему явились два приказчика-китайца, чтобы получить с него долг, он велел их схватить и запереть понадежнее.
— Пока не возвратят мое имущество, будут сидеть под замком! Я до Пекина дойду! Я раззвоню об этом произволе по всем аймакам и хошунам — и по халхасским и по дюрбетским[Дюрбеты — монгольское племя, живущее на западе Монголии.], я найду на них управу!
И вот тут-то к нойону пожаловал сам Го Су.
— Мы примерно наказали ваших обидчиков. Прошу вас, не волнуйтесь так, жанжин. Все уладилось.
Сказав это, китаец удалился. Конечно, Го Су не испугался, услышав, что Га-нойон дойдет с жалобой до Пекина, но угроза разнести весть о самоуправстве китайцев по всей Монголии заставила его призадуматься. Тут, пожалуй, недолго и до бунта. А начнутся волнения — против китайцев поднимутся все: и голытьба, и богачи. И пекинские хозяева не простят этого Го Су.
Весной Того, Максаржав и еще несколько аратов работали на распаханных угодьях нойона под руководством нескольких стариков — китайцев и монголов, — давно занимавшихся хлебопашеством. Их беспокоило, как бы не наступила засуха. Все с надеждой поглядывали на небо: не пойдет ли дождь, который даст жизнь брошениым в землю семенам. Полевые работы казались Максаржаву с непривычки очень тяжелыми — от боли разламывалась спина, натруженно гудели ноги. Но он упорно работал вместе со всеми. Монголы учились у китайцев земледелию, надеясь, что земля одарит их своими плодами.