Но кладбища остались, хотя многим из тех, кто погиб в бою, не суждено было упокоиться с миром. Их тела разорвали в клочья снаряды, и опознать убитых не удалось. Немало оказалось и таких, кого не успели подобрать во время боя… Они остались в засыпанных землей воронках и разрушенных траншеях. Не всех русских и турецких солдат похоронили должным образом, а многих немцев и австрийцев, павших на быстро сменявших друг друга полях сражений Восточного фронта, просто присыпали землей. Вдоль надолго застывшей линии фронта на западе обе воюющих стороны старались достойно хоронить павших. С самого начала они устраивали военные кладбища, регистрировали место могил, а если позволяли условия, капелланы проводили поминальные службы. Тем не менее к концу войны было неизвестно, где упокоилась почти половина погибших. Из 1.000.000 павших британцев, в основном во Франции и в Бельгии, тела 500.000 не нашли или нашли, но не опознали[717]. Примерно столько же из 1.700.000 сложивших головы французов считаются пропавшими без вести. Французы хоронили и перезахоранивали своих погибших по-разному: и в отдельных могилах, и в братских, как под Верденом. Немцы, сражаясь на чужой территории, были вынуждены сооружать неприметные кладбища. Они часто рыли огромные братские могилы. В частности, в бельгийском Владело, где похоронены добровольцы, убитые в 1914 году во время «избиения младенцев при Ипре», могильная плита установлена над останками более 20.000 молодых людей[718].
Британцы пошли по иному пути увековечения памяти павших, общепринятому. Каждого погибшего хоронили в отдельной могиле, указывая имя, возраст, звание, полк, а также дату и место смерти. Если останки опознать не удавалось, на могильной плите выбивали слова Редьярда Киплинга, который сам потерял на этой войне сына: «Солдат Великой войны, известный Богу». Джон Киплинг служил в батальоне ирландских гвардейцев и погиб, очевидно, во время битвы при Лосе в сентябре 1915 года. Его тело не было обнаружено, и Редьярд Киплинг, вместе с женой работавший в Красном Кресте, четыре года пытался выяснить, что же случилось с его первенцем: все это время у него теплилась надежда, что, возможно, Джон попал в немецкий плен.
Имена тех, чья судьба осталась неизвестной, также выбиты на памятниках. Самый большой из них, в Тьеп-вале, содержит 70.000 фамилий пропавших без вести в боях на Сомме. Все захоронения, большие и маленькие, решили сделать похожими на классические английские кладбища — с оградой, зеленой травой между могилами, кустами роз у надгробных плит. В центре даже крохотных кладбищ ставили распятие, а на самых крупных еще и символический алтарь — Камень памяти, на котором начертана эпитафия «Их имена будут жить вечно». Эту библейскую фразу тоже выбрал Киплинг, ставший после войны членом комиссии по военным захоронениям. Таких кладбищ более 600 — землю под них выделило французское правительство, а комиссия, занимаясь их обустройством, наняла садовников и рабочих ухаживать за этими скорбными местами. Их посещают многие британцы, в том числе правнуки тех, кто там похоронен, о чем свидетельствуют трогательные открытки. Бывают там и граждане других стран. Эти мемориалы никого не оставляют равнодушным. За 80 лет прилежного ухода удалось добиться того, что теперь кладбища солдат Великой войны напоминают маленькие парки и сам ход времени придал им завершенность вечности. Весной, когда все цветет, кладбища становятся местом обновления и надежды, а осенью, когда падают листья, — сострадания и воспоминаний.
Цепочка британских кладбищ, протянувшаяся от Северного моря до Соммы и дальше, стала символическим мемориалом тем павшим на полях сражений Первой мировой, чья память не увековечена. Число их огромно. К 1.000.000 погибших граждан Британской империи и 1 700.000 французов следует прибавить 1 500.000 солдат империи Габсбургов, не вернувшихся с войны, 2.000.000 немцев, 460.000 итальянцев, 1.700.000 русских и сотни тысяч турок (их точное число так и не было подсчитано)[719]. Если сравнить потери с общим числом добровольцев и призывников, цифры могут показаться не такими уж большими. Для Германии это, например, около 3,5 % из тех, кто служил в армии. А если говорить о цвете каждой нации — самых молодых и здоровых… Смертность среди мужского населения в Британии превысила уровень, ожидавшийся с 1914 по 1918 год, в 7–8 раз, а во Франции в 10 раз и составила 17 % от числа призванных в армию. Примерно такой же была пропорция потерь среди младших возрастных групп в Германии. «В период с 1870 по 1899 год родилось около 16 миллионов мальчиков. Почти все они служили в армии, и около 13 % были убиты»[720]. Точно так же, как во Франции и Британии, эта цифра значительно выше среди мужчин, которые по возрасту были годны к воинской службе. «Возрастные группы мужчин 1892–1895 годов рождения, которым на момент начала войны было от 19 до 22 лет, уменьшились на 35–37 %»[721]. Другими словами, погиб каждый третий.