Несмотря на то что во время отпуска В.П. Кравков констатировал назревание революционной ситуации в России, Февральская революция 1917 г. стала для него полной неожиданностью. Человек либеральных взглядов, симпатизировавший партии кадетов, поначалу он воспринял ее восторженно. 12 (25) марта 1917 года он писал: «Переживаю медовые дни нового миросозидания — российского возрождения! Теперь мы, россияне, на к[ото]рых наши культурные союзники вправе были смотреть брезгливо, делаемся равными среди них. Уж не будет теперь наш экс-бухарский режим находиться в кричащем противоречии с возвышенными освободительными началами, из к[ото]рых сложилась для союзников наших идеология текущей войны! Союзники наши уже не будут теперь в компании с “дурным обществом”… Самодержавие проклятое, как ни на какую из живых сил не опиравшееся, довело себя до логического конца: навеки сгинуло в атмосфере смрадных газов!»
Однако картины прогрессирующего разложения армии и падения воинской дисциплины уже в конце апреля заставили Василия Павловича разочароваться в «свободной России». Не помогло и запоздалое производство в чин тайного советника, о котором он был извещен телеграммой из Петрограда 11 (24) мая 1917 г. Словно по иронии судьбы, как раз в это время обращение «господин тайный советник», введенное вместо старорежимного «ваше превосходительство», уже активно вытеснялось новыми — «гражданин» и «товарищ»…
Заслуживают внимания запечатленные на страницах дневника взгляды В.П. Кравкова и окружающего его офицерства на политические процессы в стране, на их влияние на боеспособность армии. Весьма характерны для рассматриваемой эпохи и той социальной среды, к которой принадлежал Василий Павлович, критические оценки деятельности левых партий, и в частности — большевиков, появляющиеся в дневнике с апрельских дней 1917 г.[8]
В июне 1917 г. Н.Н. Бурденко, только что оставивший пост и.д. главного военно-санитарного инспектора, предлагал кандидатуру В.П. Кравкова для замещения вакантной должности Московского окружного военно-санитарного инспектора, однако это назначение так и не состоялось. Василий Павлович грустно констатировал: «До революции существовал царский и бюрократический протекционизм и непотизм, теперь загулял во всю ширь протекционизм и непотизм “революционный!”»
Провал плохо подготовленного Временным правительством июньского наступления 1917 г., вызвавший отход полностью разложившихся соединений русской армии из последних остававшихся под ее контролем районов Австро-Венгрии, поверг В.П. Кравкова в еще большее уныние. «Русь теперь в параличе, из всех способностей сохранилась у нее еще единственная способность неистощимого словоговорения, обусловленного неизлечимой болезнью зуда языка, и во власти разгула стихий, слившихся из фанатизма, невежества, авантюризма, провокации и предательства!..» — писал он в начале июля 1917 г. Разгулявшаяся солдатская вольница заставляла его задаваться вопросом: «Было ли в истории человеческих революций что-нибудь подобное нашей революции, чтобы свобода превращалась в безумный разврат и воины “революционной” армии теряли чувство чести, совести и любви к родине?!»
7 (20) июля 1917 года В.П. Кравков был уволен из армии приказом начальника санитарного управления Юго-Западного фронта. Как ему удалось выяснить, за ним стояли интриги Совета санитаров Упсанюз, подозревавшего заслуженного военного врача в «недостаточном углублении демократических начал» в работе. По этому поводу Василий Павлович пророчески писал: «Я так рад, что окончательно уезжаю с этого кровавого поля битв славной “революционной” всероссийской армии, оскверненного небывалой еще в истории человечества какой-то отвратительной мешаниной людского идиотизма с классическо-русским срамом, позором и бесчестием. Еду теперь уже на третью кампанию — на гражданскую войну, ч[то]б[ы] умирать вместе с своей семьей».
8
Критические стрелы В.П. Кравкова по адресу партии большевиков и ее руководителей затруднили доступ исследователей к его дневнику в советское время, когда он хранился в фондах отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина: на обложках трех рукописных тетрадей за апрель — август 1917 г. (НИОР РГБ, Ф.140, к. 7, ед. 13–15) имеется датированная 20 октября 1955 г. карандашная надпись: «Выдается по разрешению зав. отделом».