Выехав из Тифлиса при теплой весенней погоде, здесь мы очутились в зимней обстановке. Легкий мороз. Туман окутал все кругом. Было как-то величественно хмуро.
Посетив собор и раненых, государь объехал форты и выслушал подробный доклад коменданта. Интересно было видеть, как, нагнувшись над разложенным на простом деревянном столе планом, комендант водил по нему пальцем и делал доклад на одном из самых высоких фортов Карса. Было холодно. Дул ветер. Государь слушал внимательно, задавал вопросы. Около него стояли генералы Мышлаевский и Юденич (тогда начальник штаба). Свита теснится, желая слышать интересный доклад. К сожалению, туман скрывал окрестности. Вечером, сквозь туман стали мерцать огоньки иллюминации, на цитадели сверкал вензель государя.
На улицах пустынно. Все гражданское население удалено. В городе только военные и их семьи. На главной улице работает синематограф. Некоторые из свиты пошли туда, а ночью поезда двинулись дальше к Сарыкамышу.
Интересный разговор произошел по поводу укреплений Карса в царской столовой в тот же вечер. Сидели государь и вся свита. Говорили о Карсе. Кто-то заметил, что надо отдать справедливость Военному министерству за целесообразное укрепление Карса. Государь на это отчетливо произнес: «Военное министерство тут ни при чем. Всем тем, что мы видели в Карсе, Карс обязан неоднократным просьбам и работе графа Воронцова-Дашкова. Военное министерство всегда упорно было против». И затем, после короткой паузы, государь, как бы стесняясь, прибавил: «Но я поддерживал наместника, и нам с графом удалось довести это дело до благополучного конца».
Все выше и выше поднимался путь, по которому как бы осторожно, тише, чем всегда, шел царский поезд. Кругом белый снежный покров. Морозный резкий воздух. Мгла застилает горизонт. Едва можно различить конных казаков, охраняющих путь. Мы на высоте более чем 6000 футов. В девять вечера 1 декабря приехали в Сарыкамыш, маленький населенный военный поселок. На вокзале государь был приятно поражен, что его встречал почетный караул Кабардинского пехотного полка, в котором государь состоял шефом. Здоровый, веселый вид солдат. Молодцеватая выправка. У офицеров характерные кавказские шашки. Мой однокашник по Павловскому военному училищу, молодой полковник Тарасенков, как картинка, отдает государю честь. Невольно переносишься к высоким военным традициям нашего славного училища.
Государь подошел к лихому на вид знаменщику с тремя Георгиевскими крестами. Командир полка доложил, что это подпрапорщик Яковенко. Он был два раза контужен в бою. За выбытием офицеров командовал ротой, оставался в бою целую ночь и пошел в лазарет только после энергичного приказания командира батальона. Государь поблагодарил Яковенко, повесил ему Георгиевский крест первой степени и обратился к караулу со словами: «За боевую службу спасибо вам, молодцы». В ответ послышалось: «Рады стараться, ваше императорское величество», — и чувствовалось, что в этом энергичном ответе дан обет своему государю, обет, который выполнила вся Кавказская армия во славу Великой России.
Депутация от населения поднесла хлеб-соль, и государь поехал в простенькую гарнизонную церковь. Около нее столпилось все население, и гражданское, и военное. Женщин почти нет. После краткого молебствия государь направился в автомобиле на границу, к селению Меджингерт.
Я ехал на автомобиле много впереди с генералом Дубенским и с чиновником С. Каждый делал для себя заметки. Хорошее горное шоссе поднималось все выше и выше. С обеих сторон отроги гор, то отодвигающиеся вдаль, то набегающие и теснящие шоссе. По дороге двигаются разные войсковые части и обозы. Порядка мало. Изредка попадаются оборудованные около шоссе питательные или санитарные пункты. Новые вывески, новые флаги, недоделанность кругом заставляет думать, что этого всего не было и недавно устроено ввиду приезда государя. Наскоро, напоказ. Приезд государя в такую глушь разбудил всех. Больной наместник-главнокомандующий не мог усмотреть за всем. Генерал Мышлаевский оказался не на высоте положения. Выдвигался новый человек — Юденич, но ему пока не давали ходу, затирали. Мой сосед ворчал, зло критикуя Мышлаевского и санитарную часть.
Раз или два встретились арбы с ранеными. Жалко стало. Здесь и не мечтали об удобствах Западного фронта. Вот бы, ворчал сосед, прислать им сюда на денек, на два принца Ольденбургского, он бы им показал… Он бы показал…