{18} На женской половине против него велась сильная интрига. А. А. Вырубова и Н. П. Саблин были очень против него. Только личное заступничество Государя спасало его.
Только не вмешивавшийся ни во что, что не касалось его части, обер-гофмаршал граф Бенкендорф казался невозмутимо спокойным. Да Дворцовый комендант Воейков позировал самоуверенностью и всезнанием. О конкретных заговорах он ничего не знал. Он настолько верил заверениям Протопопова, что всё благополучно, а что если что и случится, то будет предупреждено и пресечено своевременно, что даже уехал в январе на неделю в свое имение в Пензенскую губернию. А, между тем, настроение было нехорошее даже и в Собственном полку.
В те дни, живший в Царском Селе Н. Ф. Бурдуков был однажды в гостях у богатого коммерсанта. Были там и офицеры Собственного полка. Улучив минуту, хозяин дома отвел Бурдукова в свой кабинет и с тревогой предупредил его. Видимо, положение очень плохо. Сидящие у него офицеры так резко порицают Императрицу. Они говорят, что Царица виновница всего происходящего и что Её необходимо устранить. Хозяин дома, большой патриот, был и поражен, и смущен.
Н. Ф Бурдуков на другой же день отправился к помощнику Дворцового коменданта генералу Гротену и передал ему об этом случае. Генерал посоветовал ему поговорить лично с генералом Воейковым.
Дворцовая сутолока последних лет так уронила престиж Царской власти, что в те дни можно было слышать среди придворных служащих: "Ну, что же, не будет Николая Второго, будет другой".
При всех, на редкость хороших душевных качествах Государь Николай Александрович редко кого привязывал к себе безраздельно, как Монарх, что и сказалось при перевороте.
Из ближайшего окружения, этими беспредельно преданными Государю людьми, были: граф Фредерикс, граф Бенкендорф, адмирал Нилов, князь Долгорукий, {19} генерал Воейков, лейб-медик Боткин. Других, из близкого окружения Государя, я не помню...
**
*
Существовало довольно распространенное мнение, что Государь не знал, что делается кругом. Это совершенно ошибочно. Всякими путями, официальными и неофициальными, Государь знал всё, за исключением, конечно, тайной (конспиративной) революционной работы.
В январе месяце, не считая военных докладов, Государь принял более 140 разных лиц в деловых аудиенциях. Со многими Государь обстоятельно говорил о текущем моменте, о возможном будущем. Некоторые из этих лиц предупреждали Государя о надвигающейся катастрофе и даже об угрожавшей Ему лично, как Монарху, опасности.
Так, 3 января министр Иностранных дел Покровский откровенно предупреждал Государя о надвигающейся катастрофе. Он советовал Государю пойти на уступки, сменить Протопопова. Государь ответил, что он сгущает краски, что всё далеко не так плохо и что всё устроится. Покровский просил уволить его, но Царь настоял, чтобы тот остался.
5 января премьер князь Голицын докладывал о тревоге в обществе и о слухах из Москвы о предстоящем перевороте. Он доложил и о том, что в Москве называют имя будущего Царя. Государь успокаивал его и сказал: - Мы с Царицей знаем, что всё в руках Божиих. Да будет воля Его. А ведь это был доклад, очевидно, о планах князя Львова.
Накануне, Вел. Кн. Павел Александрович, делая доклад о гвардии, доложил все-таки о готовящемся государственном перевороте.
7 января Государь принимал председателя Гос. Думы Родзянко. Не участвуя в заговорах тогда против Государя, Родзянко знал о них многое. Лишь за несколько дней перед тем у него было собрание видных общественных деятелей, на котором высказывались самые крайние мнения. Приехавший из Киева Терещенко, член Г. Думы Шидловский и генерал Крымов доказывали необходимость свержения Монарха.
{20} Родзянко доложил Государю, с присущей ему резкостью и прямолинейностью, что "вся Россия" требует смены правительства, что Императрицу ненавидят, что Её надо отстранить от государственных дел, что в противном случае будет катастрофа. Однако, зная многое про подготовляющийся переворот, Родзянко не сделал Государю конкретных указаний в смысле лиц. Он лишь настаивал на устранении Царицы, на смене Протопопова, на даровании ответственного министерства.
Государь слушал спокойно и спокойно же говорил:
- Дайте факты. Нет фактов, подтверждающих ваши слова.
А фактов, а лиц Родзянко не указывал. Зная о заговорах, Родзянко докладывал о них общими фразами и получалась как бы буфонада, нечто несерьёзное. Докладывать же по-полицейски, как надлежало министру Внутренних дел, Родзянко не мог. И Государь попрощался с Родзянко ласково, не выказав никакого неудовольствия, несмотря на личные выпады того против Императрицы.
10 января Московский Предводитель дворянства Самарин представлялся Государю. Вызванный нарочно в Петроград, он должен был поддержать, подкрепить доклад Родзянко. И он сделал это честно и откровенно предупредив Государя о надвигающейся катастрофе.
19 января Государю представлялся Иркутский генерал-губернатор Пильц. Его Государь любил по службе в Могилеве. Пильц был человек гражданского мужества. Он доложил о всеобщем недовольстве, о потере властью престижа, о розни в самом Совете министров, о слабости власти. Государь слушал внимательно и закончил беседу заверением, что предстоящей весною всеобщее наступление будет победоносно и всё устроится.
29 января известный Государю старик Клопов, хороший знакомый князя Львова, принятый Государем, убеждал Его Величество пойти на уступки общественности и дать соответствующее министерство. Он даже вручил Государю записку по этому поводу. На записку был дан ответ, составленный Гурляндом и подписанный Протопоповым.
{21} В таком же направлении о необходимости пойти на уступки не раз говорил Государю в тот месяц и брат, Михаил Александрович. Его инспирировали Родзянко и генерал Брусилов, и, по их просьбе, он передал Государю об общей тревоге, о непопулярности правительства и особенно Протопопова, о желании широких кругов получить ответственное министерство.
Наконец, в конце января вновь выступил и уже официально премьер князь Голицын. Желая подготовить почву, он предварительно переговорил с Императрицей и просил Ее Величество поддержать его ходатайство о замене Протопопова другим лицом. Императрица слушала Голицына внимательно, но осталась недовольна и поддержки не обещала.