Кронпринц Рупрехт Баварский, временно командовавший двумя германскими армиями на левом фланге, выдвинул идею контратаки против французов вместо того, чтобы заманивать их в ловушку, подготовленную Шлиффеном. Заместитель фон Мольтке сказал по телефону начальнику штаба Рупрехта:
«Нет, мы не можем разрешить вам атаковать. Вы должны целиком взять на себя всю ответственность. Это ваше собственное решение, которое будет на вашей совести».
Ответ был таков: «Это уже происходит. Мы атакуем».
Заместитель фон Мольтке только ответил: «Не может быть! Тогда давайте, и да поможет вам Бог!»
Это произошло 20 августа, когда 1-я и 2-я армии французов с величайшим воодушевлением и с минимальными предосторожностями рвались вперед, вдохновляемые приказом Де Кастельно: «Противник отступает по всему фронту… Мы должны его преследовать с максимальной энергией и быстротой…» Они с полной скоростью шли навстречу движущейся германской армии. Плотные, хорошо заметные линии французов скашивались пулеметным огнем, массами погибали под ударами артиллерии, но их напор и число не иссякали. Сражения при Моранже и Сарбуре стали настоящим бедствием для французов. Ничего удивительного, что некоторое время спустя французская ставка главного командования переместила свое внимание на этот сектор, не замечая, что немецкие войска вошли в Брюссель, после чего двигаются на запад и юго-запад. Намюр снова начали бомбардировать, и в этом виделось зловещее предзнаменование. От обеспокоенного командира французской 5-й армии, обращенной к бельгийскому фронту, генерала Шарля Ланрезака, просто отмахивались. Встревоженный передвижениями противника на фронте, расположенном прямо перед ним, безразличием командования, он быстро лишился присутствия духа. Считая, что от прибывших британцев, чье количество было незначительным, а боевые качества неизвестны, не будет много толка, он был невысокого мнения и о способностях их командующего Джона Френча.
Русские тем временем медленно продвигались вперед. Кенигсберг, столица Восточной Пруссии, был напуган. Германия теперь могла ясно представить себе, что такое паническое бегство населения из пограничных районов. 1-я (Ренненкампф) и 2-я (Самсонов) русские армии далеко продвинулись с разных направлений, обходя преграждавшие им путь Мазурские озера; при этом 2-я армия опасно отставала от 1-й. Очевидно, многое зависело от эффективности связи между Ренненкампфом и Самсоновым. Германцы были приятно удивлены, когда обнаружили, что могут прослушивать незакодированные переговоры русских по радио, включая приказы обоим генералам от Жилинского, командующего русским Северным фронтом. Позже на юге такая же выгодная ситуация была у Конрада. Он даже язвительно указывал запаздывающим русским на их крайнюю медлительность; предполагали даже, что имело место предательство. Однако позже, в октябре, офицер британских спецслужб под Ипром легко проделал ту же операцию с командиром германского корпуса, после чего написал в своем дневнике: «Благослови его Бог! Я налью ему выпивки, если встречусь с ним после войны». Нет сомнений, что англичане и французы сами были виноваты в некоторых своих ошибках; это была война, в которой обе стороны достигали всего трудным путем.