Таков был конец жизни орденоносного офицера Швигера. Для Живки Д. Спасич, той самой портнихи, которая перевела свою мастерскую со странной Дунайской улицы на безопасную и спокойную улицу Принца Евгения, началась неожиданная жизнь. В тот день, когда погиб подводник Швигер, портниха, никогда не слышавшая о нем, родила прямо в своем салоне. Он вынашивала ребенка, никому не говоря об этом. Крупная и пышнотелая, она до последнего дня отрицала, что беременна. В Белграде 5 сентября было тепло, тени офицеров спешили по тротуару, а вдали кто-то вопил, как брошенная кошка, когда Живка легла на пол и при помощи двух своих портних родила на свет здорового сына. Отцом мог быть только один — австрийский офицер с вечно порванным карманом. Она запеленала сына и назвала его Евгением. Она не испытывала стыда. Но и гордости тоже. Мальчик понял, что в этом мире ему нужно быть очень тихим, и Живка уже через несколько дней снова уселась за швейную машинку. В ее салон по-прежнему заходили тихие господа и оставляли ей свою форму для починки. Она познакомилась со многими новыми офицерами: высокими, усатыми, коренастыми, краснолицыми, опухшими и рахитичными, но она больше никогда не видела офицера с рваным карманом…
О том, что у него в кармане дыра, впервые подумал и один профессиональный шпион. Он тянул и тянул за одну ниточку, и как только она обрывалась, тут же появлялась новая, за которую можно тянуть бесконечно. Хозяином этого непослушного кармана был Фриц Жубер Дюкейн. Он был писателем, солдатом и авантюристом. У него было узкое лицо, выдающийся нос и спокойный взгляд человека, не знающего, что такое страх. У Дюкейна было прозвище «Кошка», да и сам он считал, что у него есть как минимум семь жизней. В первой он молодым боролся против англичан в Южной Африке во время Первой англо-бурской войны. Не единожды его могли взять в плен, но каждый раз в последний момент ему удавалось бежать.
Вернувшись в алмазную Африку перед Второй англо-бурской войной, он решил начать вторую жизнь. Дерзко заявил о желании служить в английской армии. Он, Дюкейн, бурский наемник и коммандос. Как они не вспомнили о том, кем он был в начале XX века, когда в ковбойской шляпе и с двумя патронташами через плечо сеял страх, подобно вождю повстанцев? Может быть, он изменился? Ни в коем случае. Дюкейн, теперь в роли британского офицера, продолжал сражаться против Англии. С двадцатью шестью предателями-британцами он планировал диверсии в пахнувшем козьим жиром Кейптауне. Ему чуть не удалось взорвать несколько стратегических британских объектов, но в решающий момент группа провалилась. Не хватило нескольких минут, чтобы схватить Дюкейна, но именно тогда, когда колокола в далекой католической миссии звонили протяжно и необычно долго, он исчез и из своей второй жизни.
Перед Великой войной он перебирается в Нью-Йорк и в качестве журналиста освещает события русско-японской войны. Вслед за тем он присылает прекрасные репортажи из голубого Марокко, и это приводит его в окружение Теодора Рузвельта. Американское гражданство он получает в 1913 году. Дипломатический пропуск приводит его на южноамериканский континент, но, прежде чем отправиться туда, он должен заглянуть в отель «Астор». Там старый враг британской короны, в третьей своей жизни, становится немецким шпионом. Сейчас для него открыты все двери Востока и Запада. Под защитой самого президента Дюкейн занимается шпионажем, представляясь инженером из бразильских лесов, богатых каучуком. Потом под именем Фредерик Фредериксон участвует в боливийской «золотой афере» и в результате становится богатым человеком. На второй год Великой войны он возвращает себе имя Дюкейн, под которым президент Вильсон назначает его на должность второго атташе посольства в никарагуанской столице Манагуа.
Его шпионская карьера в это время достигает своего апогея. Ему кажется, что он живет в четвертой из семи жизней, но в этот момент у него начинает распарываться карман. Сначала один, потом другой. Он тянет нитку за ниткой и не понимает, почему его дорогие костюмы сшиты так плохо. Обвиняет в этом влажность горячей центральноамериканской полосы, на которой клубком свернулась Никарагуа, когда внезапно, в ноябре 1917 года, приходит приказ о его аресте. Теперь даже президент не может спасти того, кто когда-то, во времена Первой англо-бурской войны, ходил с двумя патронташами через плечо наподобие командира повстанцев. Это был закат одного шпиона времен Великой войны, а все случилось, похоже, из-за нитки, которую он тянул, тянул и вытянул, а вместе с ней — и свою судьбу.
Закат еще одного шпиона в 1917 году тоже начался с вытаскивания ниточки. И у Сиднея Рейли вдруг стали распарываться карманы. Одна ниточка, затем другая. Их надо потянуть или оборвать… Еще с конца XIX века Сидни Рейли воспринимал шпионскую деятельность как средство личного самовыражения. Уже в начале XX века он работал на такое количество спецслужб, что часто сам не мог разобраться в густой паутине двойного шпионажа. Он оставался мастером переодевания и владельцем самого большого количества поддельных паспортов.
Многим дамам было знакомо это мышиное лицо с выделяющимися черными круглыми глазами, длинный аристократический нос и тонкие губы с постоянно торчащей между ними сигарой с ароматным черным табаком с ванилью. Рейли известен веселым характером и короткими романами, которые заканчивались выдачей государственных тайн сквозь слезы радости или вины. Во время Великой войны он являлся главным агентом секретной британской службы SIS, что, однако, не помешало ему открыть в Нью-Йорке фирму, продававшую боеприпасы и русским, и немцам с Восточного фронта. В конце концов, он же должен был чем-то зарабатывать себе на жизнь, а заработка шпиона британской короны хватало только на дорогой гардероб и оплату гостиниц.
Когда в октябре 1917 года после выхода России из Великой войны дела замерли, он вернулся в Британию. Один или два раза встретился с террористом Освальдом Райнером и дал ему секретное поручение, которое должно было завершиться одной выпущенной пулей. Он умел отдавать приказы, и более того — шантажировать, а самому не становиться жертвой шантажа. Поэтому в конце 1917 года, незадолго перед большевистской революцией, Рейли отправляют в Петроград. Он еще с юности хорошо говорит по-русски и имеет связи в царской охранке. У его группы задание — убить нескольких подкупленных министров Временного правительства и, таким образом (по странным причинам, известным только SIS), подтолкнуть ленинский переворот. Все это кажется Рейли, «господину Рыбенко», как его называют в России, очень простым. Русские женщины ему всегда нравились больше англичанок и американок, да и он — со своими нервными мышиными глазами — очень скоро стал дорог петроградским старым девам. Они улыбались ему и кокетничали: «По-русски вы говорите, как какой-то татарин, но ваш английский превосходен». Словом, все шло как надо, пока у него не порвался карман. Один, а потом и второй. Он вытягивает нитку за ниткой, он тоже не понимает, почему его дорогие костюмы сшиты так плохо. Виноват русский октябрь, самый плохой месяц в году, когда дождь превращается в острые иголки снега и инея. В этот скверный месяц он был разоблачен. Вытягивая ниточки, он тоже вытянул собственную судьбу. Его товарищи были арестованы и, после короткого следствия, расстреляны, а Рейли с помощью немецкого паспорта удалось бежать в Финляндию с того самого Финляндского железнодорожного вокзала, на который несколькими месяцами ранее прибыл Ленин. Свою жизнь он спас, но Великая война для этого шпиона была все-таки закончена.
И еще одной, третьей по счету шпионке, карьеру оборвали все те же ниточки. Ее звали Мата Хари. Она слыла непревзойденной исполнительницей восточных танцев. У нее было свое шоу, где она представала поклонницей яванских богов. Округлые щеки, мраморное лицо, взгляд холодной и непреклонной соблазнительницы. На сцене она появлялась в коротких юбочках, подчеркивающих ее бедра и мышцы. Под милым взглядом скрывался безжалостно амбициозный и жадный до славы манипулятор. Трудно было найти человека, не видевшего шоу Маты Хари. Не было никого, кто не поверил бы, что боги на Яве говорят именно так, как танцует Мата Хари под их музыку.
Огни рампы, грим и пудра скрывали жалкую жизнь голландки Маргареты Гертруды Зелле. Когда ей было восемь, ее отец стал банкротом, в пятнадцать она уже содержала себя сама, в девятнадцать по расчету вышла замуж за голландского колониального служащего и уехала с ним на Яву. В двадцать четыре года она потеряла сына, умершего от цинги. На двадцать шестом году жизни она возвращается в Париж, где хочет попытать счастья как танцовщица. В Париже, Городе света, она постоянно нуждается в деньгах и зарабатывает как стриптизерша, ассистентка в цирке и изредка — как модель для фотографов. Отчаявшаяся, научившаяся мстить и переносить месть других, в начале 1910 года она выдумала собственное прошлое: представилась принцессой с Явы, в детстве оставленной в храме, чтобы стать весталкой, поклоняющейся божествам и танцам.