Решая вопросы повышения обороноспособности, Сталин твердо опирался на партийные организации и их руководителей. Партийные организации на местах фактически выполняли функции контролирующей системы и одновременно координирующего привода в государственном механизме. С 15 по 20 февраля прошла XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б).
Ее результатом стало решение «О форсировании темпов роста оборонной промышленности». На оборону было выделено почти половина государственного бюджета – 43, 3%. Особое внимание уделялось ускорению развития тяжелой и химической промышленности, производству танков и самолетов, боеприпасов, образованию запасов сырья, материалов и продовольствия.
Но, что самое главное, еще до этой конференции велась подготовка производственной базы, способной «принять» предприятия из европейской части страны, которые с началом войны будут эвакуированы на восток. До войны здесь, в глубине страны, было возведено 2900 новых предприятий-дублеров.
12 февраля 1941 года Совет Народных Комиссаров принял постановление «О Мобилизационном плане СССР на 1941г.». Фактически этот документ означал объявление готовности армии к отражению ожидавшейся агрессии по вооружению, боевой технике и численности боевых частей.
В постановлении указывалось: «Мобплану 1941 г. присвоить наименования: по Красной Армии – «Мобплан № 23», по гражданским наркоматам – «Мобплан № 9».
Все мобилизационные разработки по новому Мобплану начать немедленно с расчетом окончания всех работ, как в центре, так и на местах, к 1 июня 1941 г. …
При проведении общей мобилизации всех военных округов численность Красной Армии… установить: военнослужащих – 8 628 827 чел.
Штатную численность вооружения и боевой техники установить: орудий – 61 226, танков – 36 879, бронеавтомобилей – 10 679, самолетов – 32 628…»
Причем проведение мобилизации предусматривалось в двух вариантах: «а) …скрытным порядком, в порядке так называемых Больших учебных сборов (БУС)…»; «б) … открытым порядком, т. е. когда мобилизация объявляется Указом Президиума Верховного Совета СССР…»
Но для ведения войны требовались не только военная техника и оружие, бомбы и торпеды, артиллерия и минометы. В марте на совещании у Сталина рассматривался вопрос о положении дел на Ярославском резинокомбинате. За длинным столом его рабочего кабинета сидели резинщики, химики: нарком, его заместитель, руководители предприятий, руководители шинного завода.
Сталин до предела обострил вопрос. В их присутствии он отчитывал первого секретаря Ярославского обкома партии Патоличева.
– Вы забыли об ответственности партийной организации, – резко говорил Сталин. И в конце сделал вывод: «Патоличева надо наказать».
Еще до войны Советский Союз первым в мире освоил разработанную учеными и специалистами страны новую технологию выпуска синтетического каучука, и теперь речь шла об ускорении научно-исследовательских и конструкторских работ по ее широкому освоению.
Конечно, и Сталин, и присутствовавшие работники химической промышленности понимали, что дело не в секретаре обкома партии. Промышленность еще не была готова к производству автопокрышек только из синтетического материала.
«Все ждали, – вспоминал бывший министр внешней торговли дважды Герой Социалистического труда Н.С. Патоличев, – чего же он скажет дальше. А он долго и молча ходил, что-то обдумывая. Длинными, неимоверно длинными показались мне эти минуты. Неожиданно Сталин улыбнулся и сказал:
– Надо выбрать Патоличева в комиссию по выработке решения о работе Наркомата химической промышленности».
Сталин был руководителем-организатором, но часто он сам инициировал новые решения, и это касалось не только авиации. 3 апреля в его кабинете присутствовали Молотов, Ворошилов, Жданов, Кулик, директор Кировского завода Зальцман, главный конструктор тяжелых танков Котин, директор одного из танковых заводов Казаков, начальник ГАБТУ Федоренко и ряд других специалистов. Обсуждался вопрос о необходимости срочного перевооружения тяжелого танка мощной 107-миллиметровой пушкой.
Сталин настаивал на таком решении, но Зальцман, Котин и Федоренко утверждали, что эту пушку поставить на тяжелый танк невозможно.
– Значит, вы убеждены, что такая пушка в тяжелый танк не встанет? – констатировал после длительных дебатов Сталин. Услышав единодушное: «Да, совершенно уверены», – он сказал: – Хорошо, тогда я Грабина спрошу.
Секретарь Сталина Поскребышев нашел по телефону Грабина в Ленинграде, где в одном из институтов конструктор выступал на конференции. Доктор технических наук, генерал-полковник технических войск, Герой Социалистического труда и четырежды лауреат Сталинской премии Василий Гаврилович Грабин вспоминал, что, вызванный к телефонному аппарату, он услышал в трубке голос Сталина: