«История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не с соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу «в кредит», как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду… Я не знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу «в кредит» могут найтись».
Конечно, не назвав конкретные границы, Сталин проявил дипломатическую предосторожность. Он знал, какую границу Гитлер получит «в кредит». И вскоре после состоявшегося «аншлюса» советский посол в Чехословакии был уполномочен сообщить президенту Бенешу, что Советский Союз готов предпринять шаги для гарантии безопасности его страны.
Сталин правильно определил направление следующих шагов Гитлера, который не заставил себя ждать. В решении «чехословацкого вопроса» он использовал ту же излюбленную тактику «пятой колонны». Спустя две недели после аншлюса, 28—29 марта, Гитлер встретился с лидером судетских немцев Хенлейном, и результатом этой встречи стало выступление последнего 24 апреля в Карловых Варах с программой создания Судетской автономии.
Гитлер начал «дрейфовать» на Восток, а руководители Великобритании и Франции поспешили поощрить его к этой тенденции, потенциально вписывающейся в интересы их политики. В конце апреля в Лондоне встретились их министры иностранных дел, предпринявшие все усилия, чтобы вынудить Чехословакию прийти с Хенлейном к соглашению. Гитлер пришел в восторг: чешские союзники усердно способствовали его намерениям, делая грязную подрывную работу за него. Поэтому он сам для участия в разделе Чехословакии сосредоточил усилия на вербовке Венгрии.
По приглашению немецкой стороны в Берлин прибыл венгерский регент адмирал Хорти, и Гитлер широким жестом предложил ему аннексировать Словению и Закарпатскую Украину. Правда, сдвинуть Венгрию «с мертвой точки» ему не удалось, зато британцы и французы добились успеха. Они вынудили Бенеша пойти на условия судетских немцев. 5 сентября чехословацкий президент принял их лидеров и подписал все предъявленные требования. Однако это самоунижение вызвало протест. В Судетах произошли волнения, в результате которых было введено военное положение, и Хенлейн с несколькими тысячами сторонников бежал через границу.
Гитлер был взбешен. Исполнение его планов отодвигалось на неопределенный период, и Чемберлен отправился его «умиротворять». Премьер-министр Великобритании прибыл с визитом в Германию 15 сентября 1938 года. Для мировой истории этот день стал решающим. Именно с него начал считать свои роковые минуты механизм мировых часов, приближающий начало самой грандиозной и трагической войны человечества.Чемберлена Гитлер принял в том же кабинете, где недавно «обрабатывал» Шушинга. Английский премьер пытался уговорить Гитлера урегулировать судетский вопрос «переселением людей или путем переноса границ». Но Гитлер отреагировал категорично: «Все это – теория, а проблему надо решать сразу и немедленно. Я скорее рискну развязать войну, чем позволю тянуться этому бесконечно». И, уже сбавив тон, добавил, что войны может не быть, если будет принят принцип самоопределения.
Черчилль передергивает карты, когда пишет, что Чемберлен, лелеявший надежду войти в историю под именем «Великого миротворца», «ради этой цели был всегда готов идти наперекор фактам и подвергать немалому риску как себя, так и свою страну». Этот пассаж его мемуаров не более чем самолюбивая попытка оправдать задним числом английскую политику, обернувшуюся «Мюнхенским сговором».
Шестидесятидевятилетилетний английский премьер не был «миротворцем». Он не был даже «хитрым лисом», а скорее вошел в историю расчетливым старым шакалом, усиленно толкавшим Гитлера дальше на Восток. Для Сталина намерения англичан были предельно ясны. Уже только одна шифровка агента Риббентропа в Лондоне Джорджа Попова, добытая советской разведкой, со ссылкой на слова Н. Чемберлена прямо указывала на цели британцев: «Для нас, конечно, было бы лучше всего, если бы Гитлер и Сталин сцепились и растерзали друг друга».