При восшествии на престол Александра II население России составляло более 60 миллионов человек, в том числе сельского— около 49 миллионов. Крепостных помещичьих крестьян насчитывалось тогда 23 миллиона душ обоего пола, принадлежавших 103 тысячам помещиков. От всех жителей государства крепостные составляли около 37 процентов, а от сельских — около 46. Помещичьи крестьяне делились на барщинных, оброчных и дворовых. Одну часть барщинных имений помещики оставляли за собой и отдавали ее в обработку крестьянам, другую — уступали крестьянам. Денежная подать крестьянами не платилась, но они отбывали повинность, работая на барщине. Обычно было так: 1,5 десятины с тягла обрабатывалось на помещика и 3 десятины—на себя. Оброчные имения в промышленных уездах или на малоплодородных землях облагались денежной податью или оброком (6—12 рублей в год). Дворовые крестьяне брались с пашни на обслуживание помещиков. В 1829 году их было 397 тысяч, а в 60-е годы — более 1400 тысяч душ, или около 6 процентов всего числа крепостных. С 1858года было запрещено обращать пашенных крестьян в дворовые.
Вглядываясь в те теперь далекие времена нашей истории, которые означены крепостным правом, и изучая их в сравнении с переменами, начавшимися в 20-х годах XX века, мы не можем сказать, что те далекие времена были полны историческим затмением. Нет, того не было! Затмение наступит именно в XX веке! Каков бы ни был тогда крестьянский мир, но он нес в себе великую культуру, без которой не было бы столь же великого многоцветья дворянской культуры. Были бы Державины, Жуковские, Дмитриевы, Пушкины, Вяземские, Лермонтовы, Хомяковы, Гоголи, Тютчевы, Толстые, Достоевские, Самарины, Аксаковы, не будь того крестьянского мира, о котором принято говорить — крепостнический? Нет конечно! А разгром тем же миром во главе с дворянством полчищ двунадесять языков Европы? Кто бывал в величественном памятнике — храме Христа Спасителя, возведенном в честь победы в той войне, тот на плитах его коридора непременно замечал, что дворянство пятнадцати губерний России — Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Смоленской, Санкт-Петербургской, Новгородской, Нижегородской, Костромской, Пензенской, Симбирской, Казанской и Вятской — выставило на защиту Отечества более 208 тысяч ратников, вооруженных и снабженных одеждой, лошадьми, жалованьем и провиантом. Дворянство наряду с личным почти повсеместным своим участием в рядах воинов и кроме организации из своих крестьян вооруженного ополчения в 280 тысяч ратников, содержавшегося во все время войны на дворянские средства (что превысило 50 миллионов рублей), жертвовало деньгами, провиантом, волами и лошадьми (еще 42 миллиона рублей!). А прославленные полководцы и флотоводцы Румянцев, Суворов, Кутузов, Багратион, Ушаков, Нахимов, Корнилов и Истомин? А вся блестящая их плеяда, что увековечена в картинной галерее Зимнего? Разве быть бы им всем без того же крестьянского мира? Исключено!
Очевидно, в глубине того крестьянского мира лежало нечто такое, что не всякому видно и теперь и что хранило Россию. Пристально всмотримся и увидим, что жизнестойкость общине давало преобладающее сочетание свободного хозяйства с организованной братской справедливостью. Хозяйственный труд на земле имел духовный смысл и источник, ибо в основе его лежало столь же духовное приятие мира, вытекающего из православия. Потому труд имел не столько материальное, социальное, общественное значение, сколько нравственное, как проявление любви, как осуществление долга и дисциплины, как чувство художественного творчества. И дворянство, в лучшей его части, понимало это и всеми мерами поддерживало тот нравственно-духовный настрой вверенного ему крестьянства. И может быть, вина его в том, что оно не сумело сохранить в себе эту историческую миссию до конца, но то, что оно несло ее, не подлежит сомнению.
К середине XIX века эта миссия дворянства сильно угасла, и крепостное право, возникшее в конце XVII века, но тлевшее в зародыше с более раннего времени, стало ложиться тяжелым бременем на жизнь народа. Нарушение священного права свободы, надлом самого крестьянина как носителя нравственно-духовного мира, даровой непроизводительный труд, экономический упадок сельского хозяйства, деградация земли-кормилицы — все это и было свидетельством наличия в государстве тяжкой болезни — крестьянского разлада.