Необходимо дать простор свободному развитию не только личности крестьянина и его семьи, но и ее сосемьи, сообществу ее сосемей — роду родов, которые суть соборные личности, строящие соборность народа, его духовный организм. В крестьянстве есть такие вопросы, которые и могут решаться как раз только такими единствами — личностями. И здесь мы переходим в область надличностного и надсемейного крестьянского мира, т. е. в подлинную сообщину. Главной, внутренней, онтологической сообщиной, питающей все другие, является нравственно-духовная сообщина. Именно в ней крестьянский мир переходит в «мир церковного прихода» для творения его духовного единства — высшего братского союза, т. е. туда, где Абсолютная Правда всегда стереглась.
А без той Правды не было и не будет крестьянского мира как такового! И Правда та светилась нездешним светом, обогревалась нездешним теплом из народных вековых Святынь — Храмов. И когда Она вновь засияет тем светом, и когда она вновь загреет тем теплом, тогда и наступит оттепель а крестьянском сердце, тогда и отпустит его жуткая тоска, тогда и придет полнокровное, искони чаемое решение крестьянского вопроса, полное исцеление крестьянства и народа. И восстановление, и создание храмов и монастырей по всем сельским весям и градам, тому будет прочной порукой. Дело тут должно касаться не только малых сельских церквей, но и всенародных святынь и прежде всего — крестьянских, таких, как Храм Христа Спасителя в Москве и храм Александра Невского в Саратове. Пусть возгорятся своими куполами и крестами ныне обезображенные берега великих рек Отечества — Волги, Камы, Оки, Дона, Днепра, Кубани, Северной Двины, Западной Двины, Невы, Волхова, Немана, Иртыша, Енисея, Оби и других. Вот в покой этих храмов и занесем навсегда списки убиенных крестьян за все десятилетия лихолетья насильственного переустройства сельского мира для столь же вечного их упоминания.
Не долог тот день, когда выздоравливающему крестьянству, как и всему народу, нужна будет, как никогда, и красота окружающего мира, и полнота духовного мира. И тот, и другой мир созидаются духовными силами, которые суть святость мышления, святость чувства и святость воли, как и святость всей жизни! Эта святость как чудодейственный нектар невидимыми струйками разливалась в тело народное, в характеры, в поведение и в строй мыслей людей, где бы они ни находились « что бы они ни делали. Откуда изливался этот нектар? Монастырь — вот тот источник, из которого истекал тот нектар! Во всякого соотечественника, входившего в него с благоговением, вселялась надежда на нравственное его возрождение, и не только его, но и земли, по которой он ходил, но и всех тварей, на ней живших. Всякий тот соотечественник, пребывавший в нем, пусть самыми малыми чувством и мыслью, становился центром мирового согласия и умиротворения. И выходя из монастыря, он нес в себе начатки этого центра в грешный мир несогласия и вражды, преобразуя его хотя бы в мыслях. В суете и бессмыслице, которые накатывались на общественный и материальный мир, монастырь выступал как духовный очаг смысла жизни, как пристанище небесного гражданства, без которого не бывает земного гражданства. Недаром же считалось, что монастыри были академией и думой, судом и законом. Неспроста в них обсуждались национальные, гражданские и общественные дела, вершился суд каждому царствованию, общественному и государственному движению. Не от лиха в них хранилась память прошлого и зарождалась надежда на будущее. Не от праздности в монастырях шла самая важная, самая плодотворная творческая работа, без которой вся жизнь культурная замерла бы!