Леонардо да Винчи. Мона Лиза (Джоконда)
Вот такой бардак был, оказывается, всегда. Полтора дня зияла пустота на стене, но никто не заметил, что там нет картины! Дальше — больше: «Хранитель Квадратного салона прибежал ко мне, заявив, что никто не знает, куда подевалась картина».
Ну, это как обычно! Сам хранитель несколько раз проходил, ясно видя, что «Джоконды» нет. Служащий-охранник сидел в кресле под пустым местом. Тоже видел, что дама улетучилась. Но даже видя все это, никто еще полдня не побеспокоился. Ну подевалась невесть куда — и все тут!..
Конечно, месье Бенедит принял меры: «Я немедленно позвонил префекту парижской полиции Луи Лепину, он приказал закрыть музей и направил сюда целую армию сыщиков».
Ну да, бравые ребята знали, что делать. Они похватали и обыскали всех посетителей, как будто не понимали, что похититель не станет дожидаться их прибытия. Тем более что ждать пришлось бы два дня — и понедельник, и вторник.
Дальше все шло по накатанной — полицейские обыскали музей и нашли на лестничной площадке брошенную раму, из которой бедняжку «Джоконду» вырезали обычным перочинным ножом. Раму, конечно, бросили, холст скатали в трубочку и унесли. «Каким образом похитители проникли в музей и как вышли — остается загадкой!» — объявили полицейские главному хранителю Лувра.
Ну а потом на место происшествия прибыл и сам инспектор Луи Лепин. Он констатировал, что «похититель явно был хорошо знаком с порядками музея, а значит, посещал его». Смотритель-охранник Квадратного салона, которого бесцеремонно спихнули с его насиженного кресла, вдруг вспомнил, что вот уже несколько дней перед «Джокондой» подолгу простаивал «один молодой человек — блондин с голубыми глазами». Но ведь около портрета всегда кто-нибудь да стоит. И смотрителю не в чем было подозревать незнакомца. Тот вел себя пристойно. Нашелся и слесарь, вспомнивший, что перед дверью служебной лестницы, которая очень туго открывалась, его окликнул кто-то из рабочих в белой служебной блузе музея. «Не могли бы вы открыть мне дверь? — попросил рабочий. — А то с такой большой поклажей это несподручно». Слесарь помог, и рабочий вышел во «дворик Сфинкса». Было около 7.30 утра. Из «дворика Сфинкса» можно выйти во «дворик Висконти», где есть дверь, открывающаяся прямо на парижскую улицу. Но там пост охраны! Да вот незадача. Охраннику захотелось пить. И он вышел где-то часов в семь и вернулся в восемь. Что же он пил целый час?!
Полиция этого не установила. Зато нашла еще одного рабочего музея, как раз шедшего на работу через «дворик Висконти». «Действительно, — сказал он, — мимо меня быстро прошел какой-то мужчина со свертком. Но раз его не остановил охранник, чего же я стал бы его в чем-то подозревать?!»
Словом, круг замкнулся. Картина вырисовывалась неприглядной. Примерно в 7 утра некий мужчина в рабочей блузе музея беспрепятственно снял «Джоконду» с крюка на стене. Стекло на картине отсутствовало, поскольку посетители жаловались, что оно бликует и мешает наслаждаться шедевром. Похититель вынес «Джоконду» на лестницу, разрезал ножом серую бумагу, которой холст крепился к раме. Деревяшку он бросил, холст сложил или скатал. И опять же совершенно беспрепятственно вышел из музея на улицу, где и растворился в миллионном Париже. Предварительно он скинул музейную блузу, оставшись в обычном костюме. Блузу нашли в мусорном ящике. Но где искать похитителя и, главное, национальный шедевр, не знал никто.
Зато порезвилась пресса. Журнал «Пари» пообещал 50 тысяч франков за любую достоверную информацию. Газета «Матен» кинулась к известноуму ясновидящему — пусть призовет свое умение и высшие силы. Ну а журнал «Ревю де Монд» объявил с сарказмом: «Тайна улыбки Джоконды раскрыта! Она просто предвкушала весь тот шум, что вызовет во всем мире весть о ее похищении!»
Шум действительно начался. Больше того — истерика. Уже назавтра чуть не каждый второй парижанин заявил, что видел какого-то подозрительного субъекта на улице (набережной, бульваре, площади, переулке и т. д.), который нес подозрительный предмет (сумку, пакет, сверток и пр.). Через пару дней подозрительные «люди с картинами» обнаружились на поездах, пароходах, яхтах, телегах, в каретах и пешком по всему миру — в Шербуре и Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне. Даже у нас в Одессе нашлась парочка подозрительных с картинами — как же без Одессы-то?!
Дело о египетских статуэтках
Беспомощность полиции, ротозейство администрации музея, халатность его сотрудников оказались невероятнейшими. «Да что вы хотите! — в сердцах написал в парижской газете „Энтрансижан“ поэт Гийом Аполлинер. — Там не встретишь и одного охранника на целой галерее! Наш Лувр, наше национальное достояние, охраняется значительно хуже, чем самый заштатный музейчик Испании…» Администрация музея ответила Аполлинеру гневным посланием: «То, что произошло, — несчастная трагедия! А у нас каждый экспонат на счету!»