Парочка слов и об аммонале, то есть об аммиачно-селитренной взрывчатой смеси с примесью алюминия, угля, парафина и проч. После строительства канала (и уже во время строительства) зэки стали называть так пайковой хлеб — потому, что потребление этой смеси наподобие пластилина (которую можно было разрезать только мокрым ножом) приводило к расстройствам желудка и жуткому поносу (желудок «взрывался», что сопровождалось и соответствующими звуками).
Наконец, известное просторечное словечко «бычок», означающее окурок, тоже имеет прямое и непосредственное отношение к Беломорканалу.
Дело в том, что арестантский народ для удобства вместо громоздкого сочетания «Беломорско-Балтийский канал» придумал короткую аббревиатуру «ББК», или ещё короче — «БК». С окончанием канала появились известные папиросы «Беломорканал», которые и до сих пор пользуются популярностью. К ним также прилепилось это сокращение — «БК» («бэ-ка'» — почти как «зэка'»). Вскоре по созвучию папиросы эти стали называть «бекас», и тут же родилось словосочетание «стрелять бекасов», то есть просить покурить («стрелять» на уголовном жаргоне значило «просить милостыню»).
Но более популярно всё-таки было именно «бэ-ка». С этим «бэ-ка» вскоре и произошёл забавный лингвистический курьёз. Словом «бэ-ка» называли обычно целую папиросу. Но если среди «каналоармейцев» происхождение этого слова было вполне ясно, то в общей арестантской среде, а тем более на свободе оно звучало достаточно экзотично. Поэтому просьба — «Дай бэ-ка» или «Оставь бэ-ка» на слух воспринималась как «Оставь быка». Так и вышло, что в конце концов «быком» стали называть папиросу «Беломорканал» (а позже — любую другую). А «бычком», то есть маленьким «быком» — окурок…
О «быке» со временем забыли, а «бычок» сохранился по сей день.
Интересно, что это — не единственное подобное переосмысление аббревиатуры «БК». Так, уже значительно позже сначала в лагерях, а позже и в колониях появились заключённые, пользующиеся правом передвижения без конвоя (так называемые бесконвойники). В колониях они носят на рукаве нашивку с буквами «б/к» (бесконвойник). И арестанты их тоже между собой часто называют «быками»… Но это уже не имеет отношения к Беломорканалу и другим великим стройкам.
Костя Граф — несостоявшийся пролетарий
Давая оценку сталинской «перековке» уголовного мира, мы обязательно должны принять во внимание важное обстоятельство. Идеологи этой теории искренне верили в свою утопию и пытались осуществить её на деле! Во всяком случае, такова была генеральная линия партии и государства. А генеральной линии принято было следовать безоговорочно.
Поэтому в начале 30-х годов государственная пропагандистская машина обрушивает всю свою мощь на сознание как самих преступников, так и всего советского народа. На этот раз, в отличие от Бабеля с его Беней Криком и раннего Горького с его босяками литература занимается не столько поэтизацией уголовников и люмпенов, сколько пытается показать великую воспитательную силу Страны Советов, которая сумела пробудить в обитателях «дна» их лучшие, светлые чувства и черты характера и вернуть их к честной жизни. Общественность буквально бомбардируется огромным количеством статей, книг, спектаклей; выходят на широкий экран знаменитые фильмы «Путёвка в жизнь» и «Заключённые» — экранизация завоевавшей шумную популярность пьесы Николая Погодина «Аристократы».
Разумеется, большинство подобных агиток отличала схематичность, слабое знание темы, упрощённый взгляд на вещи. Однако справедливости ради надо отметить, что при всех недостатках отдельные произведения, несмотря на догматическую узость, всё-таки были созданы талантливыми авторами и оказывали влияние на людей. Например, упомянутые «Аристократы» Николая Погодина долгое время не сходили со сцены, привлекая толпы зрителей. В немалой степени это стало возможным ещё и потому, что Погодин был неплохо знаком с миром уголовников, в том числе и ростовских (он занимался репортёрской работой в Ростове-на-Дону с 1920 по 1923 годы). Во всяком случае, один из ростовских старожилов вспоминал, что Сонька Золотая Ручка, выведенная в пьесе, действительно существовала и действовала в Ростове под этим именем — симпатичная блондинка со шрамом на лице жила и промышляла в районе Старого базара.