Балерина верила, что только с ней Николай был счастлив, но забыла упомянуть о том, что после его обручения отправила его невесте письмо, где чернила бывшего возлюбленного. Алиса передала листки цесаревичу, и тот сразу понял, кто их автор, рассказал невесте о прошлом романе, и та благоразумно его простила. «Малечка» же вскоре утешилась: её покровителем стал двоюродный дядя Николая великий князь Сергей Михайлович, а в 1902 году она родила ребёнка он царского кузена великого князя Андрея Владимировича.
Алиса дала, наконец, согласие на перемену веры, и помолвка состоялась. «Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось обрадовать дорогих Мама и Папа! — записал в дневнике цесаревич 8 апреля 1894 года. — Я целый день ходил, как в дурмане, не вполне сознавая, что, собственно, со мной приключилось!» Летом Николай ещё раз встретился с невестой в Англии. Следующее свидание было печальным — умиравший Александр III желал как можно скорее женить сына и пригласил Алису в Крым. Она прибыла за несколько дней до смерти императора, и её семейное счастье началось под панихиды по почившему государю.
Уже через неделю после погребения отца его преемник, вопреки этикету, совершил бракосочетание, «...да будет день сей светлым вестником упований народных на продолжение к нам милости Божией в наступившее новое царствование», — гласил императорский манифест. Отчасти эти пожелания оправдались. «Невообразимо счастлив с Аликс, — записал новый царь в дневнике через три дня после свадьбы, — жаль, что занятия отнимают столько времени, которое так хотелось бы проводить исключительно с ней!»
Николай Александрович и перешедшая в православие Алиса — Александра Фёдоровна стали на редкость счастливой парой, сохранившей искреннее чувство и даже страсть до конца жизни, о чём красноречиво свидетельствует их переписка. Императрица писала: «Ах как грустно без твоих ласк, которые для меня всё!» (октябрь 1915 года); «Прижимаю тебя к груди и держу в нежных объятиях, целуя все любимые мною местечки с нежной, глубочайшей преданностью» (март 1916 года); «...так дивны воспоминания о твоей любви, нежных ласках, я так буду тосковать по ним в Царском!» (май 1916 года). Николай был более сдержан в письмах, но иногда и в них прорывалось ответное чувство. В апреле 1916 года царь писал из Ставки: «Моя любимая, я очень хочу тебя»; в мае того же года: «А я тоскую по твоим сладким поцелуям! Да, любимая моя, ты умеешь их давать! О, какое распутство!» После отъезда жены из Ставки в июле: «...я, конечно, как всегда, не успел сказать тебе и половины того, что собирался, потому что при свидании с тобой после долгой разлуки я становлюсь как-то глупо застенчив и только сижу и смотрю на тебя, что уже само по себе большая для меня радость». Письмо из Ставки 21 июля: «Бог даст, через 6 дней я опять буду в твоих объятиях и чувствовать твои нежные уста — что-то где-то у меня трепещет при одной мысли об этом! Ты не должна смеяться, когда будешь читать эти слова!»
Одним из первых законов нового царствования стало утверждение 29 апреля 1896 года бело-сине-красного национального флага. Под этими полотнищами прошла коронация императора Николая II; участникам церемонии раздавались трёхцветные нагрудные ленточки.
Торжество состоялось 14 мая 1896 года в Москве; государь был в полковничьем Преображенском мундире, а его супруга — в роскошном платье из парчи (само платье весило десять килограммов и ещё 13 — мантия). Встав с трона Ивана III, Николай возложил на себя корону, затем отстоял литургию, принял миропомазание и причастие. Он почувствовал себя помазанником Божьим и поверил в счастливую будущую жизнь — «мирно-трудовую», как записал в дневнике. Древний обряд в кремлёвском Успенском соборе сочетался с новинками технического прогресса. «В 9 часов вечера, — вспоминала Матильда Кшесинская, — когда государь с императрицей вышли на балкон дворца, обращённый на Замоскворечье, императрице был подан букет цветов на золотом блюде, в котором был скрыт электрический контакт, и как только императрица взяла в руку букет, тем самым замкнулся контакт и был подан сигнал на центральную электрическую станцию. Первой запылала тысячами лампочек колокольня Ивана Великого, и за ней заблистала повсюду в Москве иллюминация».
Однако под утро 18 мая случилась трагедия. На Ходынском поле, где должен был состояться праздник с раздачей пива, мёда и царских подарков (в набор входили сайка, пряник, полукопчёная колбаса, орехи, конфеты и эмалированная кружка с гербом), с вечера собралось до полумиллиона человек. За порядком никто не следил. В огромной толпе началась давка, а когда в шесть утра начали раздавать гостинцы, люди рванулись к киоскам и сараям с выпивкой, топча друг друга, так что, как гласил отчёт о расследовании трагедии, «трупы их за невозможностью устранить их из толпы увлекались ею к месту раздачи угощения». Схлынувшая толпа оставила сотни убитых и покалеченных; явились полиция, пожарные, примчались репортёры и фотографы, которых гнали прочь. Мёртвых и ещё живых на телегах под рогожами повезли в больницы и полицейские участки. По официальным данным, в тот день пострадали 2690 человек, 1389 из них погибли.