— Тоже забрал бы, исследовал. Может, польза была бы для науки, — ответил тот.
— Алиска, ну ты чего? Может, Ирине Нобелевскую премию дают? — вмешалась Любка.
— А я бы, знаете, почему увез с собой? — спросил Костя. — Я бы сдал в ломбард. Или переплавил бы на колечки какие — нибудь и продал. А че?
Все засмеялись.
— Костя, да это не золото, это сплав, — сказал Лёшка.
— А вдруг? — не унимался Костя.
— Слушай, да я смотрю, ты и Родину продашь! — сказал Геныч.
— Смотря сколько предложат, — ответил Костя.
***
Ребята посидели еще немного. Многие сходили за теплой одеждой. Сенька поставил на огонь котелок с водой, чтобы сделать чай. Ночь была холодная.
— А вы помните, что сегодня — самая короткая ночь в году? — спросила Любка.
— О, здорово! Так, значит, рассвет скоро! — сказал Геныч.
— Мне кажется, я до него не дотяну, — произнес Костя, и зевнул. — Я, пожалуй, пойду на боковую. Расскажете мне потом.
Лёшка с Олегом тоже ушли.
У костра остались четверо. Алиса положила голову на Сенькино плечо. Гена обнял Любу. Они смотрели, как танцуют и извиваются языки костра. Пили свежезаваренный чай с карамельками. Они почти не разговаривали, и молчать было приятно. Каждый думал о чем — то своем. Но всем им хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. И рассвет, каким бы красивым он не был, тоже никогда бы не наступил.
Но он наступил. Они отошли от лагеря, чтобы видеть, как встает солнце. Над полем висела дымка тумана. Сначала, в щели между ровной линией горизонта и, нависшей над ним, сине — серой полосой облаков, появился просвет. Затем солнце, поднимаясь выше, окрасило облака в желтый, оранжевый и сиреневый цвета. Золотой диск поднимался над степью, приветствуя новый день.
Они стояли в линию, Люба, Гена, Алиса и Сеня, и любовались самым прекрасным рассветом в их жизни. Люба с Генкой держались за руки, Сеня с Алисой тоже.
А потом стало понятно, что пора расходиться.
И тогда Гена взял Алискину ладонь, и сжал ее очень крепко.
Глава 16
«Два месяца пролетели очень быстро», — думала Ирина. Она смотрела на упакованные ящики с инструментом и кухонной утварью, скрученные спальники и тенты. Сенька с Генкой заканчивали складывать палатки, Олег обматывал скотчем последние коробки. До следующего лета всё это будет храниться на складе Дома пионеров, покрываясь пылью.
Все готово. Теперь осталось ждать машину.
Через два часа приедет 66—й и увезет их в город, который покажется им слишком шумным и суетливым. Первое время будет тесно в квартирах, они будут скучать по простору, по бескрайним полям и небу. А потом привыкнут. Так всегда бывает. Станут нормальными городскими жителями, которые толкутся в автобусах, а вместо закатов смотрят телевизор.
Ирина вздохнула.
Начальница экспедиции, молодой перспективный ученый, без пяти минут кандидат наук… Сейчас всё это казалось таким далеким и призрачным. А подлинным был воздух, пропитанный ароматом диких цветов, поле, простирающееся до горизонта, теплый ветер. Подростки, ее воспитанники — они тоже были настоящими. Искренними. Ирина вспомнила их рассказы про амулет. Странно, конечно. Ребята не изучали позднеирменцев, а так хорошо описывали… А этот седовласый старец в рубище из ее сна? Его лицо с проницательными глазами потом еще несколько всплывало у нее в памяти, отчего каждый раз пробегали мурашки по спине.
В голове Ирины крутилась одна и та же мысль. Она пыталась вспомнить, что сказал ей старик во сне. Это казалось важным, хотя она и не понимала, почему. Он говорил что — то про закон степи.
Ирина достала амулет из ящика. Она держала его в руках, и сон стал всплывать в памяти отчетливо и ясно.
«Оставь всё на своих местах», — вот что он сказал. Женщина посмотрела на курган, который издалека был едва различим. И услышала рев приближающейся машины.
Эпилог
В кабине электроплана сидела пожилая женщина с коротко стрижеными седыми волосами. Сухие жилистые руки, крепко сжимали Т — образный руль. На шее женщины висел кулон из зуба дикого животного.
На заднем сиденье мальчик и девочка, подростки лет тринадцати, прилипли каждый к своему окну. Они были одеты в одинаковые комбинезоны, с вшитыми светоотражающими полосками. На солнце костюмы становились белыми и тонкими, чтобы отражать свет и пропускать воздух. При низкой температуре ткань разбухала, с внутренней стороны покрывалась плотным слоем ворсинок, а цвет колебался в диапазоне от коричневого до серого.
— Баб Алиса, а мы скоро прилетим? — спросил мальчик. На самом деле, женщина за рулем приходилась ему прабабушкой, но для удобства он называл ее бабушкой, а иногда сокращал и вовсе до «ба». Ему уже наскучило глазеть по сторонам. Тем более, что ничего интересного внизу и не было. Они вылетели из города два часа назад. И, если поначалу, можно было порассматривать небоскребы, крытые стеклом парники и плантации солнечных батарей, то сейчас, кроме полей и болот, глазу нечему было зацепиться.