Была еще одна деталь, выделявшая Клиффорда Брауна из музыкантской среды. В отличие от большинства джазменов Брауни не притрагивался к героину и алкоголю, не копируя бездумно модель Чарли Паркера. Когда Сонни Роллинс вступил в квинтет Брауна—Роуча в 1955 году, он был по уши в героине, но Брауни никогда не читал ему мораль. Тем не менее благодаря положительному примеру Сонни Роллинс отказался от пагубных привычек: на примере Брауни он увидел, что можно не сидеть на игле и при этом быть великим музыкантом. Клиффорда Брауна никто не видел в гневе. Он не повышал голоса на других, не употреблял бранных слов, хромал из-за аварии, а его самым слабым местом было пристрастие к пончикам.
Тем не менее жизнь молодого трубача, который только-только начал свои творческие поиски, окончилась трагически. В июне 1956 года Браун и Ричи Пауэлл ехали с концерта на концерт из Филадельфии, где стояла аномальная жара, в Чикаго. За рулем «бьюика» 1955 года сидела жена пианиста Нэнси. После полуночи путешественники заправили машину в 120 милях от Питтсбурга, и ранним дождливым утром 26 июня на шоссе к западу от Бедфорда машина пропустила поворот, разбила ограждение и слетела с дороги, и все три человека, находившиеся в ней, погибли. Клиффорд Браун ушел в мир иной во вторую годовщину его женитьбы и в 22-й день рождения жены.
Саксофонист Бенни Голсон рассказывал: «Это был вечер 27 июня 1956 года. В то время я играл в оркестре Диззи Гиллеспи, и мы были на сцене театра Apollo в Нью-Йорке. Мы закончили первую часть шоу и готовились выйти на сцену. Неожиданно Уолтер Дэвис-младший вбежал с криком и сказал: «Вы слышали? Вы слышали? Брауни вчера разбился!» Конечно, ни один музыкант не мог в это поверить. Некоторые закрыли лица руками и сказали: «Нет!» От шока никто из нас не мог двигаться. Хотя мы заняли свои места, никто не мог играть. Диззи попытался нас подбодрить, и занавес подняли. Многие музыканты плакали во время игры, и музыка прерывалась время от времени. Я говорил себе: «Это кошмар! Это кошмар!» И старался проснуться. Но на следующее утро в газете я прочитал о смерти Брауни».
Когда весть о трагедии дошла до коллег в Чикаго, Макс Роуч заперся в номере отеля с двумя бутылками коньяка, а Сонни Роллинс в исступлении играл на саксе всю ночь. Коллектив распался, Клиффорда Брауна никто не мог заменить; многие музыканты записали посвящения рано ушедшему музыканту, а Сонни Роллинс сказал о своем бывшем коллеге: «Он был как падающая звезда: вот он здесь, а сейчас его уже нет». До сих пор Клиффорд Браун остается одной из джазовых загадок: одаренным, смотрящим вперед трубачом, который так и не реализовал своего потенциала из-за роковой случайности. Но и того наследия, что он оставил, хватит на многие часы меломанского удовольствия.
Послушать
Max Roach Quintet. Clifford Brown And Max Roach (1954)
EmArcy
Объявление о том, что Клиффорд Браун и Макс Роуч начали записываться и играть вместе, поразило все джаз-сообщество: все ждали, к чему приведет это мощное партнерство. Первый плод сотрудничества — эта теплая и искренняя запись. Эту пластинку не встретишь в большинстве списков величайших джазовых альбомов всех времен, но она вполне могла бы там быть, если бы вышла, скажем, на Blue Note, а не на чикагском лейбле EmArcy. Игра Клиффорда Брауна настолько убедительна и восхитительна, что по сравнению с ней даже творения Майлза Дэвиса того же времени могут показаться пресными и высокомерно-равнодушными. Дебютный диск квартета Клиффорда Брауна и Макса Роуча вышел с фамилиями обоих музыкантов — самого многообещающего трубача эпохи и короля барабанщиков бибопа — на пике их формы. Чистый, исполненный такта и вкуса тон первого идеально вписывается в ритмическое богатство второго, чтобы в сочетании с расслабленной игрой саксофониста Харольда Ленда подарить нам такие джазовые сокровища, как Parisian Thoroughfare, Deliah или подлинный хит хард-бопа Daahoud.
Ли Морган: удар сбоку
Историк и критик Нэт Хентофф писал о своем первом знакомстве с одним из лучших трубачей хард-бопа и вообще 60-х годов: «У каждого слушателя джаза было несколько потрясающих событий, которые буквально нельзя забыть. Со мной произошло такое, когда биг-бенд Диззи Гиллеспи играл в клубе Birdland в 1957 году. Я сидел спиной к эстраде, группа начала играть Night In Tunisia. Внезапно из общего звучания оркестра вырвалась труба, короткое соло которой было настолько блестящим и электризующим, что вся беседа в комнате остановилась, а руки тех, кто жестикулировал, буквально замерли в воздухе. После впечатления, подобного раскату грома, я повернулся и увидел, что трубачом был очень молодой сессионный музыкант из Филадельфии Ли Морган».
Сегодня юными виртуозами уже никого не удивишь, поэтому нам трудно представить ту сенсацию, которую произвел молодой Ли Морган в 1956 году. В то время практически не было прецедентов, чтобы трубач-тинейджер сидел в оркестре Диззи Гиллеспи и, тем более, играл соло в таком гимне, как A Night In Tunisia. Ли Морган стал звездой сразу после появления на джазовой сцене: 18-летний ученик Диззи Гиллеспи и Клиффорда Брауна умел играть пулеметной скорости импровизации, которые демонстрировали не по годам развитую, дерзкую виртуозность. Он активно записывался практически до самой смерти (трагической и неожиданной), оставив огромное количество записей, а погиб фактически на сцене — от пули, выпущенной любимой женщиной.
Эдвард Ли Морган родился 10 июля 1938 года в Филадельфии. В детстве он проявлял интерес к вибрафону, но на тринадцатый день рождения сестра подарила ему первую трубу. Первым ориентиром для увлеченного джазом подростка стал Клиффорд Браун, у которого Ли Морган в итоге даже брал уроки. К 15 годам юный трубач уже выступал по выходным со своей собственной группой с контрабасистом Джеймсом Спанки Дебрестом в качестве партнера: оба сделали первые шаги на профессиональной сцене, когда барабанщик Арт Блейки, прибывший в Филадельфию, взял их в свой текущий состав The Jazz Messengers.
Ли Морган рассказывал: «Спанки остался там. Я, возможно, остался бы тоже, но не хотел подписывать контракт, так что ушел после двух недель работы. Вскоре после этого Диззи возвратился из своего южноамериканского тура. Я встречал его за несколько лет до этого в клубе, и он знал обо мне. Ему была нужна замена Джо Гордона, а я нуждался в опыте работы в биг-бенде, так что все сработало!» Так в 18 лет Ли Морган уже играл в оркестре Диззи Гиллеспи, который, впрочем, просуществовал всего полтора года и в 1958 году развалился из-за финансовых проблем. Но для Ли Моргана это был огромный шаг вперед, но на дальнейшую его судьбу повлияло трагическое обстоятельство.
После безвременной кончины уникального по силе дарования трубача Клиффорда Брауна в автокатастрофе 26 июля 1956 года весь джазовый мир начал поиски его преемника (так же было после смерти Чарли Паркера). Молодой виртуоз Ли Морган идеально вписался в роль продолжателя дела погибшего в расцвете лет трубача и своего же кумира. Он начал часто записываться — главным образом для Blue Note. К счастью, Альфред Лайон предоставил в его распоряжение всю творческую атмосферу лейбла, первым делом предложив ему записать сразу шесть пластинок в течение пятнадцати месяцев. В итоге в качестве лидера Ли Морган записал для Blue Note двадцать пять альбомов с привлечением более чем 250 музыкантов.
Все трубачи разные, и каждый берет своим. Один может похвастаться красивым тоном, но ему не хватает диапазона. Другие запросто справляются с быстрыми темпами, но кажутся безжизненными в балладах. Третьи фонтанируют идеями, но не блещут в подаче. Ли Морган обладал всем и сразу: полнотой и яркостью тона, надежным диапазоном, непогрешимой техникой и легкой виртуозностью, чувствительностью в медленных вещах, безграничной энергией и чувством юмора. В ранние годы он любил длинные, изящные импровизации, потом привнес в свою игру элементы ритм-энд-блюза и фанка, научился подражать человеческому голосу. К концу карьеры двигался в сторону модальной музыки и фри-джаза, но оставался в рамках традиции и своей собственной манеры. Ли Морган всегда звучал как Ли Морган.
Потрясающая воображение, многогранная, стабильная игра сделала Ли Моргана первоклассным сессионным музыкантом. Перечисление всех сессий звукозаписи, в которых трубач участвовал в качестве аккомпаниатора, заняло бы не одну страницу, и в большинстве своем это сплошная джазовая классика: Moanin’ Арта Блейки (1959), Night Dreamer Уэйна Шортера (1964), Think! Лонни Смита (1968). На Blue Train Джона Колтрейна в 1957 году Ли Морган сыграл на искривленной трубе, выданной ему Диззи Гиллеспи, и исполнил одно из самых знаменитых своих соло в заглавной композиции.