Удивительная музыка этого человека по-прежнему в цене среди любителей джаза и джазовых музыкантов, которых пленяют кристальная чистота тона, лиричность и возвышенная чувственность. Его любят и классические музыканты: легендарный пианист Глен Гульд дружил с Биллом Эвансом и хранил в своей коллекции несколько его джазовых альбомов, а венгерский композитор Дьедь Лигети упомянул Эванса в качестве одного из влияний во время написания своего цикла Etudes For Solo Piano. Застенчивый, тихий и эмоционально уязвимый Билл Эванс всегда стремился к высоким музыкальным стандартам, но сам считал, что фактически лишен таланта. По словам продюсера Riverside Records Оррина Кипньюса, он страдал от «парализующей комбинации перфекционизма и неуверенности в себе».
Записи в уединенной студии Билл Эванс любил больше, чем концерты перед публикой: «Несмотря на то что я профессиональный исполнитель, по правде говоря, я всегда предпочитал играть без зрителей». Он слыл замкнутым человеком и был уверен, что джаз не предназначен для массового употребления (впрочем, порой он по-детски радовался, когда его считали звездой). В этом один из секретов его притягательности: Билл Эванс играет не для всех, а для каждого отдельно, и слушатель как будто общается с тонко чувствующим другом, который раскрывает душу, сидя за роялем.
Послушать
The Bill Evans Trio. Moon Beams (1962)
Riverside
Среднетемповый номер на этом альбоме с лицом немецкой фотомодели Нико на обложке, записанном в мае и июне 1962 года, только один — это посвящение продюсеру Riverside Records Оррину Кипньюсу Re: Person I Knew с влиянием модального джаза Майлза Дэвиса. Остальное — томные и светлые баллады, благодаря которым многие слушатели влюбляются в Билла Эванса. Сплошь стандарты, за исключением двух авторских номеров Re: Person I Knew, который остался в репертуаре пианиста до самой его смерти, и вальса Very Early. Эта первая пластинка обновленного трио после гибели Скотта Лафаро — его место в группе занял Чак Исраэлс (до этого он играл у Бада Пауэлла), а на барабанах — по-прежнему Пол Мотиан. Трагический контекст придает этим элегантным медленным номерам особую чувствительность: хрупкость игры Билла Эванса такова, что кажется, пианист не уверен, а стоит ли вообще играть. Более бодрые номера с тех же сессий звукозаписи можно найти на замечательном альбоме How My Heart Sings! (1962).
Клиффорд Браун: падающая звезда
Трубач Клиффорд Браун (для друзей — просто Брауни), погибший в автокатастрофе в 25-летнем возрасте, успел сделать колоссально много. Его история — одна из самых печальных в мире джаза. Блестящий трубач, оригинальный композитор, приятный в общении, трезвомыслящий человек, который отлично смотрелся на сцене, — у него было все. После Клиффорда Брауна осталась целая коллекция альбомов и непреходящее влияние на всех знаменитых трубачей, шедших по его стопам: Дональда Берда, Ли Моргана, Фредди Хаббарда, Уинтона Марсалиса и многих других. Многие писали музыку в честь Брауни и цитировали его мелодии: он действительно задал новое направление игры на трубе, а коллеги различных мировоззрений единодушно признают его величие.
Клиффорд Браун, родившийся 30 октября 1930 года в Уилмингтоне, штат Делавэр, в 13 лет в подарок от отца получил трубу. Во время учебы в школе Брауни играл в местном джазовом оркестре, и уже тогда пошли разговоры о «новом Диззи» из Делавэра. После поступления в университет в июне 1950 года он попал в серьезную автомобильную аварию и на год застрял в больнице с многочисленными переломами (он не мог предполагать, что еще одна авария станет для него роковой). Боль в плече и раны на губах заставили его временно отказаться от трубы, и Браун начал практиковаться на пианино (впоследствии он даже найдет временную работу пианиста). Прикованного к больничной койке трубача приходил навестить сам Диззи Гиллеспи, и вдохновленный Брауни решил не завязывать с музыкой.
После выписки за короткий срок он стал одним из самых уважаемых трубачей своего поколения: и сверстники Брауни, и его старшие коллеги были поражены самоотверженностью и талантом этого музыканта. Еще в 1948 году саксофонист из Филадельфии Джимми Хит прибыл с концертом в клуб в Уилмингтоне и впервые встретил 17-лет-него Клиффорда Брауна. Скромный молодой человек, опустив голову, попросил поиграть с музыкантами. Критик Айра Джитлер рассказывал: «Когда Брауни встал и начал играть свое первое соло, я почти свалился с сиденья в контрольной рубке. Ничего равного по мощности, широте диапазона и блеску в сочетании с теплом и изобретательностью я не слышал со времен Фэтса Наварро».
Именно Теодор Фэтс Наварро, с которым Клиффорд Браун играл еще во время учебы в университете, стал для молодого трубача главным музыкальным героем. Этот виртуозный трубач и обладатель теплого, полного звука всю жизнь развивал идеи бибопа. Быстрые темпы не представляли для него трудности: даже при пулеметной игре ригм-секции он мог тщательно артикулировать каждую ноту, но и баллады Наварро играл с большим толком и чувством. Врожденное чувство гармонии помогало трубачу смело прыгать по сложным аккордам бибопа. К сожалению, бедняга Фэтс умер в 26-летнем возрасте из-за увлечения наркотиками, но он обеспечил переходный период между бибопом Диззи Гиллеспи и хард-бопом Клиффорда Брауна.
Усвоивший уроки своего учителя Брауни был нарасхват. Это был располагающий к себе человек, рядом с которым все чувствовали себя расслабленно. Он поиграл в некоторых ритм-энд-блюзовых и джазовых составах и ездил в Европу и Северную Африку с оркестром Лайонела Хэмптона осенью 1953 года. Несмотря на запрет, Клиффорд Браун и другие члены группы тайком записались в парижской студии. Менеджер Хэмптона угрожал Брауну с ножом, но записи из Парижа сделали трубача новой звездой джаза: он был более известен и даже считался более техничным трубачом, чем Майлз Дэвис.
Клиффорда Брауна можно услышать на одной из самых заметных пластинок каталога Blue Note 50-х — в концертной записи квинтета барабанщика Арта Блейки из нью-йоркского клуба Birdland, расположенного к северу от Пятьдесят второй улицы. Пять вечерних выступлений группы были записаны звукоинженером Руди Ван Гелдером. После этого Клиффорд Браун отправился в Калифорнию, где он встретился с двумя важнейшими людьми в своей жизни. Первым был барабанщик Макс Роуч, а второй — студентка Ларю Андерсон, которая писала диссертацию о том, что джаз — несерьезная музыка. После встречи с Клиффордом Брауном она пересмотрела свое отношение. Когда через несколько месяцев Брауни делал предложение своей будущей супруге, он сыграл на трубе красивую мелодию и сказал любимой Ларю: «Я бы хотел, чтобы ты вышла замуж за мою музыку и за меня!»
Уехав в Калифорнию, Клиффорд Браун образовал собственную группу совместно с барабанщиком Максом Роучем. Этот классический квартет с участием пианиста Ричи Пауэлла (младшего брата знаменитого Бада Пауэлла) задал высокую планку для музыкантов хард-бопа. Труба Клиффорда Брауна и саксофон Харольда Ленда составляли взрывной тандем, а под конец Ленда сменил Сонни Роллинс. В их руках бибоп и хард-боп достигли высшей точки изобретательности, и никто не знает, каких новых результатов смог бы добиться этот состав, если бы жизнь одного из его лидеров не оборвалась столь безвременно.
По сути, Клиффорд Браун не предложил какой-то невероятной новации. Ему не был свойствен мятежный дух упрямых боперов. Многих коллег удивляла спокойная мудрость этого молодого человека, он был зрел не по годам. Про Брауни говорили, что он играет как «молодой старый человек»: огонь и творческий запал юности он соединил с глубиной и мудростью старого человека. Трубач вообще любил вышедший из моды свинг, из-за чего мог даже казаться ретроградом. В своих аккуратных, дружелюбных соло Брауни «усмирил» скоростную, прыгающую, бурлящую манеру Диззи Гиллеспи и Фэтса Наварро и на ее основе создал новый, кристально ясный стиль, сверкающий чистотой тона. «Смягчение» бибопа породило хард-боп, и в этом сдвиге в истории джаза сыграл свою важную роль и Клиффорд Браун.