Необходимо, кстати, отметить еще и такую грань биографии ученого. До революции его увлекали не только научные проблемы. С не меньшей страстью уже с самого начала XX столетия Вернадский отдавался общественной деятельности. Он «спасал» Россию, будучи одним из руководителей конституционно-демократической партии, партии радикальной русской интеллигенции. Когда же большевики взяли власть, то именно эта партия стала их главным идейным противником, партией «врагов народа».
Уже в конце ноября 1917 г. перед Вернадским выбор: либо как члену ЦК кадетской партии и товарищу министра Временного правительства явиться с узелком на Гороховую, где размещалась Петроградская ЧК, либо уехать в научную командировку «по состоянию здоровья и для продолжения работ по живому веществу» на Украину, поспешившую отделиться от большевистской России. Вернадский благоразумно предпочел второе.
Столь же дальновидно Вернадский уже осенью 1918 г. выходит из кадетской партии. Он понял: в России никакая идея победить не может, побеждает только тупая сила, а уж затем она обосновывает свою «историческую победу» идеей, якобы захватившей народные массы. Такую мякину Вернадский заглотить не мог. Тогда же он записывает в дневнике: «Во всей русской общественной борьбе, в революции, сказалась великая фальшь. Эта фальшь – любовь к народу».
И еще одна, чуть более поздняя его запись, но также сделанная на Украине: «Социализм неизбежно является врагом свободы, культуры свободы духа, науки». Это были старые, еще «кадетские» идеи.
В 1918 г. учреждается Украинская академия наук, и Вернадского избирают ее первым «головою», т.е. президентом. Он согласился на это, будучи уверенным, что то будет «незалежная» Академия. Но большевики думали иначе. В 1919 г. они «догнали» Вернадского в Киеве и он был вынужден бежать от них на юг. Нет, конечно, он не стал обычным беженцем. Теперь уже Украинская Академия наук «командирует» его для работ по живому веществу. В эту свою «командировку» Вернадский отправился с дочерью: сначала они шли пешком от Киева с геологическими молотками в руках, затем на лодке спустились по Днепру до Староселья на биологическую станцию. Именно там Вернадский сделал первый набросок к своей «бездонной книге».
Кстати, когда большевиков в первый раз прогнали из Киева, то открылись жуткие «расстрельные подвалы на Садовой». Именно с этого момента, как считает биограф Вернадского Г. Аксенов, вопрос о социализме, даже как об идейном течении, для Вернадского навсегда отпал. То, что нужно вбивать, писал ученый, с помощью «неслыханного, средневекового насилия над людьми, не имеет права называться идеей».
Осенью 1919 г. вместе с белыми Вернадский возвращается в Киев, но в конце ноября вынужден вновь с Добровольческой армией Деникина бежать от наседавших большевиков на юг. Маршрут такой: Полтава, Ростов, Новочеркасск, Екатеринодар (Краснодар), Новороссийск. На черноморское побережье Вернадский прибыл в канун 1920 г.
В самом начале 1920 г. Вернадский на перегруженном пароходе «Великая княгиня Ксения» перебирается в Крым, последний клочок российской земли еще не заселенный большевиками. В феврале его свалил популярный в те годы сыпной тиф, о котором мы упоминали в предыдущем разделе этой главы. Три недели он был на грани жизни. А выжив, заносит в дневник цитированные нами мысли о своем великом предназначении.
Вот как расценил эти строки Г. Аксенов: «Как тысячи искренних и живущих внутренней жизнью людей до него, углубляясь в себя, он вдруг встретился со всеми сразу, перешел в другое измерение. Он понимает теперь, что одиночество его кончилось. Он больше не отделен. Уже не сам он говорит, а как вдохновенный пророк, чувствует, что какая-то сила, демон говорит через него. Он стал частью великой могучей силы. Кончились все сомнения, страхи и неуверенность, так ясно видные в поведении окружающих. Чувство безграничной уверенности и правоты держит его. Все, что с ним происходило ранее, правильно, только он не знал этого. И отныне будет правильно, только теперь он будет знать о правде. Его несет присоединившая к себе сила».
Не правда ли, это выдержка из речи высококлассного адвоката? А Вернадский именно в те годы крайне нуждался в обосновании своей правоты. Ему было трудно творить на необитаемом острове, каковым с некоторых пор стала Советская Россия, ибо идеи, кои большевики вколачивали в жизнь, были органично несовместимы со свободной научной мыслью, а потому были глубоко чужды Вернадскому.
Перенесенный сыпняк «связал» Вернадского, он был еще слаб, чтобы куда-то двигаться, но уже достаточно здоров, чтобы начать работу. И он принимает предложение руководства Таврического университета в Симферополе и с 18 марта 1920 г. становится его сверхштатным профессором.
Однако в то время было уже прозрачно ясно, что и этот последний клочок земли скоро падет под напором красных. 20 апреля 1920 г. Вернадский заносит в дневник отчаянные слова: «Россию пропили и ее интеллигенция, и ее народ. Сейчас на поверхности вся эта сволочь – правая и левая, и безразличная… Хочется уехать скорее в Англию или Америку и отдаться всецело научной работе». На семейном совете решили: уезжать. Вернадский написал в Англию президенту Королевского общества (Академии наук), он был его иностранным членом. Ответили: ждите, вызовем…
В Ялту прибыл английский корабль «Стоунхедж», Вернадскому выделили каюту, и они уже начали паковаться, как вдруг в судьбу ученого вновь вмешался случай.!9 сентября 1920 г. умер ректор Таврического университета Гельвиг. К Вернадскому явилась депутация профессоров и, конечно, уговорила его остаться и возглавить университет. С 28 сентября он – ректор. Но ненадолго.
Как только стало ясно, что большевики со дня на день займут Крым, сын Вернадского Георгий отплыл с остатками армии Врангеля в Константинополь. После долгих колебаний Вернадский все же решил остаться: во-первых, отход с Добровольческой армией – это эмиграция, значит Россию он более не увидит, во-вторых, он – ректор и не мог поэтому бежать даже в виду очевидной опасности. И Вернадский остался в Крыму.
Уже в ноябре 1920 г. большевики приступили к «зачистке» Крыма: сняли с ректорского поста Вернадского, а на его место назначили своего сторонника физика-теоретика Я.И. Френкеля. В начале 1921 г. его сменил на ректорском посту другой активный большевик металловед А.А. Байков.
В феврале 1921 г. по ходатайству Академии наук Вернадский уезжает из Крыма в Москву. И вновь – вовремя. Через месяц в Крым прибыл наместник большевистского ЦК Г.Л. Пятаков. Его бригада зарегистрировала тех, кто либо служил Врангелю, либо сотрудничал с ним, затем вывезли всех в чисто поле и за одну ночь расстреляли. Варфоломеевская ночь – это детская шалость в сравнении с классовой ненавистью верных ленинцев.
В апреле 1921 г. Вернадский вернулся в Петроград. Знал уже твердо – эмигрировать не будет. Хоть и уехало много дельных ученых, но еще больше осталось. Здесь его ученики, здесь его книги, здесь та академическая аура, с которой он сроднился и без которой не мыслил ни жизни, ни работы, даже в «коммунистическом рабстве», как он записал в дневнике в сентябре 1921 г.
Большевизм Вернадский чувствовал как никто и, как немногие, прекрасно видел рыхлость его идейного цемента. «Большевизм держится расстройством жизни. – Записывает Вернадский. – При налаженной культурной жизни в мировом масштабе он не может существовать и так или иначе должен измениться. Это форма низшего порядка даже по сравнению с капиталистическим строем, так как она основана на порабощении человеческой личности».
С весны 1922 г. начинается Парижская одиссея Вернадского: его пригласили в Сорбонну прочесть курс лекций по геохимии в весенний семестр 1922 г. Вернадский согласился. Академия наук дала ему командировку на пять месяцев. Затем продлила ее аж до мая 1924 г.
Вернадский рассуждал трезво: он уже далеко не молод и далеко не все из задуманного выполнил. Поэтому отпущенный ему Свыше срок он обязан использовать с максимальной пользой для науки: он будет работать там, где будут лучшие условия для него. Поэтому он пишет в США, в институт Карнеги, думая создать там лабораторию живого вещества. Но ему отказали. Что делать? Эмигрировать он категорически не хочет. На жизнь русской эмиграции он понасмотрелся. Но и работать в Советской России вряд ли сможет. Поэтому Вернадский предпринимает отчаянные усилия, чтобы добиться продления командировки и успеть закончить главную книгу своей жизни еще здесь, во Франции.