…Оствальд, наконец, отвел взгляд от аккуратно выписанных стихотворных строчек и вернулся к действительности. Воспоминания… Как много осталось позади.. Он глубоко вздохнул и зашагал по росистой траве.
«Интересно, какие еще сюрпризы ждут меня?» — думал он, внимательно осматривая грядки, деревья и кусты. Дорожка свернула к газону, па котором пестрели роскошные клумбы, радовавшие глаз игрою красок. Здесь, в самом красивом месте парка, Гретхен поставила нарисованный ею портрет матери. Оствальд остановился и долго с любовью вглядывался в родные черты.
«Милая Ханхен!» Воспоминания вновь овладели его мыслями, он перенесся в далекие времена своей юности.
На одном из многочисленных музыкальных вечеров, на которых Оствальд неизменно присутствовал как музыкант оркестра, он заметил новую посетительницу. Пепельные локоны придавали особую нежность прелестному лицу, озаренному блеском синих глаз. Нелли, дочь статского советника Карла фон Рейера из Риги, страстно любила музыку. В Дерпте она гостила у своего дяди Густава фон Рейера — известного врача. В тот же вечер Оствальд был представлен Нелли. Что-то необычное испытывали они оба в этот вечер. Может быть, их сблизил интерес к музыке, о которой они так много говорили, а возможно, это была любовь с первого взгляда. В один из теплых осенних вечеров 1878 года произошло окончательное объяснение. «Я понимаю, что тебе предстоит принести себя в жертву пауке, но, думаю, ты способна на это», — сказал Оствальд. Нелли не ответила ни слова, лишь крепко сжала его руку.
А потом — свадьба, их первая семейная квартира в Дерпте, маленькая и тесная. Потом радость ожидания ребенка и первое горе — смерть их дочери. Но Нелли мужественно перенесла горе. Она подарила ему одного за другим четырех детей: Вольфа, Гретхен, Вальтера, Элизабет, а уже в Лейпциге родился пятый, младший Отто. Годы, полные забот и самоотверженной любви к семье, не изменили его любимую Нелли. Она и теперь вела сложное хозяйство в «Энергии», да еще помогала ему в работе — приводила в порядок корреспонденцию, переписывала рукописи. Она посвятила ему всю свою жизнь и согревала любовью и заботой его сердце.
…Растроганный воспоминаниями, старый ученый пошел дальше. Чуть поодаль, там, где горный ручей разливался, образуя небольшое озерцо, его ждала новая таблица — «Музыка».
Музыка… Она заполняла всю его жизнь. Вечерние концерты, в которых принимало участие все его большое семейство. Пока дети были маленькими, они с Нелли играли в четыре руки на рояле или она аккомпанировала ему, когда он играл на виолончели. Позже, когда дети выросли, в доме устраивались настоящие концерты. Гретхен превосходно играла на скрипке, Вольф — на скрипке и фортепиано. Когда Вольф женился, в семейных концертах стала принимать участие его жена Пиа, известная солистка Лейпцигской оперы. Моцарт, Бетховен, Гайдн… Оствальд еще в Дерпте выучил восемьдесят три струнных концерта Гайдна и принимал участие в их исполнении. И чем чаще он играл их, тем совершеннее они ему казались. «Как мог человек создать столь возвышенные мелодии!» — не уставал восхищаться Вильгельм.
…Дальше, дальше по дорожке. Теперь она вела к «Лесной даче» — так назывался дом, который был построен для семьи Вольфа, поскольку в старой «Энергии» стало тесно для разросшейся семьи Оствальдов. В «Лесной даче» спрятался Вольфганг, тайком из-за занавесок он наблюдал за отцом.
Оствальд подошел к табличке «Химия», которая была в два раза больше других. Оствальд остановился и начал читать длинную оду:
Да, действительно самым главным в его жизни все-таки была химия. Он посвятил ей все свои силы и талант, ради науки он пожертвовал многим. Но химия принесла ему и много радости, много незабываемых светлых минут.
Первые успехи на этой стезе он познал еще там, в России, в Дерпте. В 1882 году он получил место профессора химии в Рижском политехническом институте[323]. Здесь он начал свои исследования по химической кинетике — первые опыты по гидролизу ацетамида и метилацетата в присутствии различных кислот. Чтобы поддерживать постоянную температуру реакционной смеси, Оствальд сконструировал специальный термостат. Измерения стали более точными, и уже первые данные привели к неожиданным выводам: влияние кислот определялось главным образом концентрацией их растворов, а не их свойствами. Было нечто общее, характерное для растворов всех кислот, но что именно — молодому профессору пока не удавалось определить. И вот, совсем неожиданно из Швеции пришел большой конверт. Отправитель был неизвестен Оствальду — некий Сванте Аррениус.
323
О деятельности Оствальда в качестве профессора Рижского политехникума см.: Родный Н. И., Соловьев Ю. И., ук. соч., с. 28–36.