Со смертью Ярослава Новгородский стол остался, так сказать, вакантным. Конечно, великий князь имел больше шансов на занятие Новгородского стола, что было и в интересах Новгорода — иметь у себя сильнейшего князя, только бы он не стеснял его вольностей. Но Димитрий Александрович Переяславский, не хотевший прежде, как мы видели, взять Новгородского стола под дядей (Ярославом Тверским), теперь оказывается претендентом на этот стол. Он, как сын Невского, столько добра сделавшего Новгороду, мог, конечно, рассчитывать на сочувствие новгородцев. Но и Василий еще так недавно оказал важную услугу новгородцам в борьбе их с Ярославом! Оба претендента послали (в 1272 г.) в Новгород своих послов, которые остановились на Ярославовом дворе. Новгородцы, по некоторым известиям, предпочли Димитрия потому, что Василий, вступив на великокняжеский стол, послал в Новгород своих наместников и приказал уничтожить грамоты брата своего, Ярослава, по которым у князя отнимался суд, а также черная и печерская дани. Новгородцы отвечали Василию, что он сам же «удумал» им это, а теперь поступает совершенно наоборот. Итак, новгородцы призвали к себе Димитрия Александровича, который в том же году прибыл в Новгород и 9 октября сел на столе. В следующем, 1273 г. Василий, послав воеводу своего Семена пустошить новгородскую волость, сам пошел к Переяславлю, а отсюда — к Торжку; пожег здесь хоромы и, посадив в Торжке своих тиунов, ушел в Кострому. Семен, опустошив новгородские волости, также возвратился во Владимир с большим полоном. В то же время и племянник Василия, Святослав Тверской, с татарами опустошал Волок, Бежецк и Вологду. Между тем в Новгороде вздорожал хлеб, кажется, главным образом, потому, что в Низовской земле у новгородских гостей, бывших во Владимире, Твери и Костроме, были отняты товары. Димитрий Александрович зимой того же года пошел с новгородцами ратью на Тверь, а к Василию Ярославичу отправил послов с предложением — возвратить Новгороду взятые им новгородские волости и заключить с новгородцами мир. Великий князь отпустил послов с честью, но мира не дал. Все эти бедствия ввиду стольких врагов, наконец, внушили новгородцам спасительную мысль — обратиться к Василию. В Торожке, куда прибыл Димитрий с новгородцами, с намерением воевать тверскую землю, случилась заминка: новгородцы, видя на стороне Василия перевес, желали быть за него. Димитрий добровольно отказался от Новгородского стола, почему и был отпущен в Переяславль, как говорят летописи, с любовью; у приверженца его, Павши, отнято было посадничество и отдано Михаилу Мишиничу. Павша бежал к Димитрию. К Василию послали послов; а в Торжке присягали «единакым быти с посадником Михаилом». Впрочем, в том же году, когда Василий уже посажен был на Новгородском столе, Павша перешел на его сторону: посадничество опять дали ему[115].
В 1274 г. Павша умер. Василий Ярославич приехал в Новгород, и при нем в посадники опять выбран был Михаил Мишинич[116].
В конце 1275 г. Василий зачем-то ездил в Орду, откуда вернулся уже в следующем 1276 г. во Владимир. В том же году он умер в Костроме, в которой почти постоянно жил, будучи и великим князем, и погребен в церкви Святого Феодора в присутствии многих князей. Тут были: Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Михаил Иванович Стародубский, внук Всеволода Юрьевича, Дмитрий Александрович Переяславский и Федор Ростиславич Ярославский[117].
Василий Ярославич был женат, но о жене его до нас не дошло никаких известий; не знаем даже ее имени. Равным образом ни из летописей, ни из родословных не видно, чтобы у него были дети[118].
Димитрий Александрович Переяславский
Род. в 1250 г. — ум. в 1294 г
В 1259 г. Александр Невский был в Новгороде с татарскими численниками, приехавшими для переписи Новгородской земли. По окончании переписи, которой предшествовали обычные новгородские смуты, татары выехали из Новгорода; вскоре после них выехал и Александр, оставив там сына своего Димитрия, который был, вероятно, еще очень молод[119]. Как Димитрий жил и управлял Новгородом до 1262 г., летописи не оставили сведений. Но в этом последнем году Александр Невский, намереваясь ехать в Орду, послал брата своего Ярослава и сына Димитрия с новгородцами ратью на Юрьев (Дерпт). Летописи замечают, что Димитрий воротился из этого похода «со многим товаром». Само собой разумеется, что победа новгородцев и взятие Юрьева зависели не от Димитрия, еще очень молодого, а от них самих или от князей, принимавших в этом походе участие; тут были, кроме Ярослава Ярославича: зять Невского, Константин Ростиславич Смоленский, и полоцкий князь Товтивл с полочанами и Литвой, с которой новгородцы, незадолго до этого похода, помирились[120].
117
Там же. I, 227; II, 345; III, 63; IV, 43; V, 199; VII, 172–173; XV, 405; Ник. III, 59–61. Никоновская летопись восхваляет добродетели этого князя: любовь и милость к церквям и духовенству и пр. По некоторым известиям
119
ПСРЛ. III, 57; V, 189–190; VII, 162; Ник. III, 40. По летописям неизвестно, когда родился Димитрий; а Мальгин («Зерцало…», 292) говорит, что в 1250 г. во Владимире. Хотя летопись и замечает под 1263 г. по случаю изгнания Димитрия из Новгорода, «зане князь еще мал бяше», надобно заметить, что в Раковорской битве он был самостоятельно действующим лицом и называется (конечно, летопись забегает вперед) великим князем (VII, 167); притом перед походом новгородцы лично к нему обращались.