До сих пор политические отношения Москвы и Литвы были только косвенные, по делам новгородским или псковским, и до крайностей, вообще говоря, не доходили. Но с 1349 г. эти отношения начинают принимать серьезно враждебный характер: в упомянутом году — к сожалению, летописи ничего не говорят о причинах, — литовский князь Ольгерд отправил послов, во главе которых стоял его брат Кориад, к хану просить у него помощи в предполагаемом походе против Семена Ивановича. Последний, со своей стороны, также послал в Орду своих киличеев (послов), которые доложили хану, что литовцы опустошают его, царев, улус, отчину великого князя Семена. Такое представление, конечно, должно было затронуть как самолюбие хана, так и его материальные интересы: великий князь, его улусник, часто бывает в Орде, и, конечно, не с пустыми руками; а потому разоряющий его улусника разоряет самого хана. И вот хан не только не дал помощи литовскому князю, но и выдал литовских послов московским, которые вместе с ханским послом Тотуем взяли этих пленников в Москву. Ольгерд смирился и в следующем, 1350 г. прислал к московскому князю послов, «прося мира и живота братии своей, князем литовским: Кориаду и Михаилу и всей дружине их». И в том, и в другом просьбы послов были удовлетворены. Как видно, Семен Иванович умел дать почувствовать не только русским (Северо-Восточной Руси), но и русско-литовским князьям свою силу и энергию умного человека. Мы не видим во все время его княжения, чтобы со стороны удельных князей были попытки к каким бы то ни было противодействиям. Хан всегда относится к нему более чем с доверием, вследствие чего и свои, и литовско-русские князья в некоторых случаях спрашивают его соизволения. Так, литовский князь, задумав жениться на дочери Александра Михайловича Тверского Ульяне, просит разрешения на брак у Семена Ивановича, который, посоветовавшись с митрополитом Феогностом, удовлетворяет просьбу Ольгерда. И не только ближайший и сильнейший литовский князь, но и более отдаленный князь Волыни Любарт Гедиминович в том же 1350 г. обращается к князю Московскому: он просит руки «сестричны» его, дочери Константина Васильевича Ростовского[219].
В 1351 г. Семен Иванович вместе с братьями, Иваном и Андреем, предпринял поход на Смоленск. Причин этого летописи не упоминают. Когда великий князь был на р. Протве около Вышегорода, к нему явились литовские послы «с многими дары, прося мира», возможно, подтверждения, подкрепления или формального мирного договора по поводу освобождения Кориада и других литовских послов. Отпустив послов с миром, Семен Иванович продолжал движение на Смоленск и подошел к р. Угре. Сюда явились к нему смоленские послы и заключили с ним мир. Великий князь пошел обратно в Москву[220].
Весной того же 1351 г. вместе с теми же братьями, Иваном и Андреем, Семен Иванович ходил в Орду. Года через два после этой поездки для великого князя наступила несчастная пора: в 1353 г. 11 марта умер митрополит Феогност; в ту же неделю умерли его дети-младенцы: Иван, родившийся в 1351 г., и Семен, родившийся в 1352 г. В следующем месяце того же 1353 г., именно 27 апреля, умер и сам Семен Иванович с монашеским именем Созонт, за ним вскоре последовал и брат его, Андрей. Летописи наши говорят, что еще в 1352 г. на Руси начало свирепствовать моровое поветрие, известное тогда под именем черной смерти. На Русь она перекинулась, вероятно, из Западной Европы, где этот бич свирепствовал уже с 1350 г. По всей вероятности, от этой заразы умерли и митрополит, и великий князь с другими членами великокняжеской семьи[221].
Семен Иванович, как и его отец, оставил духовное завещание, по которому его удел, все движимое и недвижимое имущество, примыслы и приобретения, как, например, села, купленные у князей Друцкого и Новосильского, переходят к его жене, по смерти которой все это, конечно, достанется великому князю Ивану Ивановичу, материальная база которого увеличится, следовательно, вдвое. В этом завещании обращает на себя внимание совет великого князя, как его братья должны жить между собой и с боярами, отношение которых к князьям и роль их при них описаны здесь довольно ясно: «А по отца нашего благословенью, что нам приказал жити за один, тако же и яз вам приказываю своей братьи жити за один; а лихих бы есте людий не слушали, и хто имет вас сваживати: слушали бы есте отца нашего владыки Олексея, тако же старых бояр, хто хотел отцю нашему добра и нам».
219
Там же. IV, 59; V, 226; VII, 215; Ник. III, 187 и след. Об отношениях к великому князю Семену Ивановичу прочих князей Татищев (IV, 175) говорит: «Князи же вси рязанские, тверские и ростовские толики подручны себе име, яко вся по его глаголу творяху». Константин Васильевич Ростовский был женат на одной из сестер Семена Ивановича. В Никоновской летописи (III, 192) этот Константин по ошибке спутан с его дедом, Константином Борисовичем (умер в 1307 г.). То же у Татищева (IV, 169).
220
Ник. III, 195; ПСРЛ. IV, 60; V, 227; VII, 216. II. Никитин («История гор. Смоленска». М., 1848. С. 79) положительно утверждает, что Ольгерд хотел примирить великого князя Семена Ивановича с князем Смоленским, почему и прислал к нему послов с дарами, прося мира, и это предложение было принято князем Московским. Но в таком случае зачем же ему было продолжать наступление на Смоленск? Ср. «Историю России» С. М. Соловьева (III, примеч. 482).
221
ПСРЛ. I, 230; IV, 61; V, 228; VII, 215, 217; XV, 422; Ник. III, 202. О черной смерти в Западной Европе см.: