Так слабо было правительство при великом князе, слабом и телом и духом! Не только в соседних княжествах (Муром, Тверь) происходили междоусобицы, споры и распри, но и в самой Москве совершались такие злодеяния, как убийство тысяцкого. А между тем князь с твердым характером и энергичный именно в это время мог много хорошего сделать для Руси в ее отношениях, например, с Ордой.
В описываемое время в Орде происходили кровавые события. В 1357 г. там был митрополит Алексий и исцелил ханшу Тайдулу. Но он скоро ушел из Орды, потому что там началась, по выражению летописей, «замятия». Добрый — как называют летописи хана — Чанибек был убит сыном Бердибеком; для достижения своей цели злодей убил еще 12 братьев по совету князя-темника, «окаянного» Товлубия. Вслед за этим на Русь отправлен был посол Иткара «по запрос ко всем князем русским»; за ним явился другой посол, Кошак, «и велика бысть истома князем русским»[231].
Впрочем, великий князь Московский представлялся силой уже не как лицо с тем или другим характером и умом, а как нечто отвлеченное, именно: как великий князь Московский, какое лицо ни носило бы этот титул. Так, к этому слабому и бесхарактерному Ивану Ивановичу, но все-таки великому князю Московскому, в том же 1357 г. обращаются, как к третейскому судье, тверские князья, дядя и племянник: Василий Михайлович Кашинский, занимавший Тверской великокняжеский стол, и Всеволод Александрович Холмский, претендовавший на тот же стол. Всеволод приехал во Владимир и обратился к митрополиту Алексию с жалобами на дядю. Василий узнал об этом и также обратился к митрополиту, а потом «по митрополичью слову» — к великому князю, с которым вошел в мир и любовь. Однако дела между дядей и племянником не уладились[232]: они поехали на суд к новому хану, к которому отправились и другие князья, а также Иван Иванович. Всеволод хотел отправиться в Орду через Переяславль, но переяславские наместники великого князя не пропустили его, конечно, потому, что Иван Иванович держал сторону Василия, с которым недавно помирился. Что Иван Иванович держал сторону Василия, это, между прочим, видно из того, что войска московские (можайская рать) вместе с тверскими в следующем 1358 г. ходили отнимать у литовцев Ржеву, что и исполнили, хотя вскоре литовцы опять взяли ее[233].
За год до смерти Ивана Ивановича (1358) в Рязань пришел татарский царевич Мамат-Хожа и послал в Москву объявить великому князю, что требуется провести точные и определенные границы между Московской и Рязанской землями («посла царевич… о разъезде земли Рязанские пределы, и межи утвердити нерушимы и непретворимы»). Но Иван Иванович не пустил царевича в свою отчину[234].
В следующем, 1359 г. 13 ноября «благоверный и христолюбивый, и кроткий и тихий и милостивый» Иван Иванович скончался, по обычаю тогдашних князей, в схиме и погребен в Архангельском соборе в Москве[235].
Иван Иванович был женат дважды: а) на княжне Федосье, дочери Димитрия Романовича Брянского, которая через год или год с небольшом умерла; б) на Александре, известной нам только по имени. Дети у Ивана Ивановича были только от второго брака, а именно: Димитрий (Донской) и Иван и неизвестная по имени дочь, выданная в 1356 г. за Гедиминова внука, Димитрия Кориадовича[236]. У великого князя Ивана II Ивановича была еще дочь Марья, бывшая в замужестве за князем Димитрием Михайловичем Боброком-Волынским, одним из героев Куликовской битвы.
Димитрий Константинович Суздальский
Род. в 1323 г. (?) — ум. в 1383 г
Димитрий Константинович занял великокняжеский стол «не по отчине и не по дедине» в 1360 г. и княжил по 1362 г. В 1363 г. он несколько дней также продержался во Владимире, откуда был выгнан боярами Димитрия Ивановича в Суздаль. Подробные сведения о нем см. в разделе о князьях суздальско-нижегородских в т. II.
Димитрий Иванович Донской
Род. в 1350 г. — ум. в 1389 г
После Ивана Ивановича остались два сына, Димитрий и Иван — оба малолетки, — и племянник, сын Андрея Ивановича, Владимир (впоследстии Храбрый), также малолетний. По духовному завещанию Ивана Ивановича Москва, отчина его, назначена Димитрию и Ивану, а треть доходов с нее — их двоюродному брату, Владимиру; раздел же волостей произведен по старшинству: Димитрию даны Можайск и Коломна с селами, Ивану — Звенигород и Руза, Владимиру — удел его отца, жене Александре — некоторые Коломенские волости, село Семицкое в Москве и с двух сыновних жеребьев из московской тамги одна треть. Села и все недвижимое имущество после Александры идут Димитрию и Ивану, — после Ульяны, второй жены Ивана Калиты, — Димитрию, Ивану и Владимиру; после вдовы Семена, Марии, — одному Димитрию[237]. Иван Иванович вскоре (1364 г.) умер, и его надел перешел в руки Димитрия Ивановича.
231
ПСРЛ. IV, 63; V, 228; VIII, 10; Ник. III, 209–210; Степ. кн. I, 455–6; Троицк.
234
ПСРЛ. VIII, 10; Ник. III, 210. Татищев (IV, 185) о разграничении земель между прочим говорит: «Князь же вел. Иван, ведая, что тот (Мамат-Хожа) доброхотствует Рязанскому, хощет Лопасню и другия волости тому отдать, не пусти его в свою отчину», что кажется весьма правдоподобным. См. также соответствующее место под Олегом Ивановичем Рязанским.
235
Там же. I, 230 (Иван умер 12 ноября); IV, 63; V, 228; VIII, 10; XV, 428; Ник. III, 212.
237
СГГД. I, № 25–26. До смерти Ивана Ивановича из жизни Димитрия известен только следующий факт: когда митрополит Алексий в 1358 г. возвращался из Орды, куда ходил по просьбе великого князя для умилостивления хана Бердибека, то встречен был великокняжеским семейством, боярами и народом, причем будто бы 8-летний Димитрий сказал ему краткую речь (Степ. кн. I, 457). Никоновская летопись (III, 193) рождение Димитрия отмечает под 12 октября 1350 г.