– Можно подумать, – сказала Нэн мужу, – ты не помогал ему, а оскорбил до глубины души.
Эш улыбнулся и легко коснулся ее плеча. Нэн так до конца и не привыкла, что существо, не знающее гнева, зависти и ненависти, тем не менее способно на нежность и юмор.
– Ты ждешь от него благодарности? – спросил Эш. – Не ты ли мне рассказывала, что́ движет твоими сородичами? В любом случае, я делал все потому, что мне это нравится, а не в угоду твоему отцу.
– Неважно. Теперь, когда у нас родился ребенок, вы должны заключить договор. Либо доля от фермы, либо зарплата – и хорошая.
На лице Эша застыло прекрасно знакомое выражение искреннего недоумения и интереса.
– Но зачем? Чем питаться, у нас есть. Твоя одежда изнашивается, но отец дает тебе деньги на новую. И на ребенка тоже… Зачем?..
– А почему твоя одежда не изнашивается и не пачкается? – перебила Нэн невпопад.
– Не знаю, – пожал плечами Эш. – Говорю же, я не понимаю, как это работает. До попадания сюда я даже не думал, что бывают материалы, которые рвутся и не очищаются сами.
– Ладно, проехали. Я лишь хочу сказать, что нам нужна независимость.
Он непонимающе потряс головой:
– Зачем?
Часть денег от обильного урожая 1940-го Малколм Максилл потратил на покупку смежного участка. Теперь он бесспорно был крупной фигурой в округе Эвартс. На объединенной ферме трудились трое наемных рабочих; дом перестроили; в новеньком гараже рядом со сверкающей техникой стоял грузовик, два седана и универсал. Заведующий хенритонским банком был вежлив и услужлив, муж Мьюриел обращался за советом.
Нэн видела, насколько в тягость отцу быть привязанным к земле, находиться в заложниках у Эша. Когда отец отправился в далекий Лос-Анджелес, она поняла, что он хочет порвать с этой зависимостью и пробиться в крупный бизнес, где сможет зарабатывать своей проницательностью, деньгами, энергией, а не талантами Эша. Дело не в зависти или затаенной обиде, нет. Продав землю, он бы наверняка щедро поделился с Эшем, чтобы они с Нэн не бедствовали.
Планам сбыться было не суждено – вмешалась автокатастрофа. Малколм Максилл погиб на месте, не оставив завещания. Наследство поделили достаточно полюбовно: Глэдис с Мьюриел отказались почти от всей своей доли, взамен перепоручив Нэн полную заботу о трех младших сестрах. Эш тоже был вполне не против оставить жене все дела, к которым относился с вежливым интересом, как англиканский священник к маске вуду, явно так и не поняв, в чем смысл собственности и ответственности.
Его имя пришлось внести в списки призывников, но как молодому отцу, занятому в важной отрасли, попасть в армию ему едва ли грозило. В любом случае медкомиссию он с восемью пальцами ни за что бы не прошел. Из-за войны цены на землю взлетели до небес. Глэдис переехала в Вашингтон работать в правительственном учреждении. Джоузи вышла замуж за моряка, приехавшего на побывку.
Урожаи тем временем продолжали расти. Нэн с удовольствием отмечала, что другие фермеры обращаются к Эшу за советом. Поскольку он не смог поделиться своими знаниями даже с ней (хотя она отчасти владела его языком), с остальными бесполезно было и пытаться. Он, впрочем, никогда не отказывал в помощи. Приходил осмотреть загубленные посевы, больных животных и плохую почву, а потом бубнил всякую ерунду из фермерских проспектов, пока сам работал руками. Естественно, животные выздоравливали, земля плодоносила, урожай рос, и все только диву давались, сколько на самом деле мудрости в банальных вроде бы советах.
Слабый страх, что из-за рук юный Эш окажется ущербным, в конечном счете рассеялся. Мальчик хватал, держал, орудовал и кидал ловчее сверстников (а через несколько лет станет лучшим питчером в бейсбольной истории округа Эвартс – к его броскам так и не приспособится ни один отбивающий). Он заговорил рано, но в пределах нормы, зато в освоении отцовской речи на голову превзошел Нэн. Она слушала, как они пересвистываются о своем, недоступном ей, с материнским и супружеским удовлетворением.
Джесси поступила на курсы и устроилась секретарем к мужу сестры; Джанет уехала на восток учиться на археолога. После победы над Японией контроль за ценами отменили, и дела Максиллов резко пошли в гору. Эш прекратил сажать кукурузу на старой ферме. Часть земли он отвел под новый сад, а остальное засеял гибридным злаком собственноручно выведенного им сорта, по содержанию белка опережавшего пшеницу. На юного Эша было не нарадоваться. Но, уже семи лет от роду, он так и оставался единственным ребенком.