Ее оберегали, и лишь по чистой случайности она увидела в новостной рамке свое лицо. А рядом – лицо мужчины. Похож на старую мартышку, подумала она. Потом прочла: «идеальная девочка ХОЧЕТ БЫТЬ МОРЯЧКОЙ. ПОЙДЕТ ЛИ САМ МОРЯК НА СВИДАНИЕ С ИДЕАЛЬНОЙ девочкой?» Щеки Хелен запылали неизбежным беспомощным смятением и гневом, но она уже слишком хорошо разбиралась в себе, чтобы – как поступила бы Хелен-подросток – возненавидеть этого мужчину. Она понимала: тут нет и его вины. Тут нет даже вины глупых настырных журналистов и журналисток. Таково время, таков обычай, таков сам человек. А ей нужно только быть собой – если бы она смогла однажды понять, что это все-таки значит.
5
Их свидания, когда они начались, слегка напоминали ночные кошмары.
Новостная служба послала женщину – сообщить Хелен, что ее наградили недельным отпуском в Новом Мадриде.
Вместе с моряком со звезд.
Хелен отказалась.
Затем он отказался тоже – и, на ее вкус, сделал это слишком быстро. В ней пробудилось любопытство.
Через две недели в офисе новостной службы казначей принес в кабинет директора два бумажных листочка. Ваучеры для Хелен Америки и мистера Уже-не-седого – чтоб они максимально насладились отдыхом класса люкс в Новом Мадриде. Казначей сказал:
– Ваучеры выпущены и зарегистрированы в качестве подарков Инструментальностью, сэр. Следует ли их погасить?
Менеджер в тот день был по горло сыт новостями и ощущал в себе человечность. Поддавшись импульсу, он повелел казначею:
– Сделайте вот что. Отдайте билеты молодым людям. Никакой огласки. Мы не вмешиваемся. Если они нас не хотят – мы их не побеспокоим. Действуйте. Это все. Идите.
Билет вернулся к Хелен. Она установила рекорд успеваемости за все время существования университета и нуждалась в отдыхе. Когда сотрудница новостной службы вручала ей билет, Хелен спросила:
– Это уловка?
Ее заверили, что нет, и она поинтересовалась:
– А мужчина едет?
Сказать «тот моряк» она не могла – не хотела говорить о нем так же, как все время говорили о ней, – и действительно не помнила в тот момент его имени.
Женщина не знала.
– Я обязана с ним встретиться?
– Конечно, нет, – сказала женщина. Условия к подарку не прилагались.
Хелен усмехнулась, почти мрачно.
– Хорошо. Я приму билет и скажу спасибо. Но один кадрограф, учтите, всего один – и я сбегу. Ну или я могу сбежать без всяких на то причин. Так вас устроит?
Так их устроило.
Четыре дня спустя Хелен оказалась посреди развлечений Нового Мадрида, и распорядитель танцев представлял ее странному серьезному старику с черными волосами.
– Младший научный сотрудник Хелен Америка – звездный моряк мистер Уже-не-седой.
Распорядитель одарил их хитрым взглядом и доброй улыбкой пожившего человека. И добавил формальную фразу из репертуара своей профессии:
– Исполнил свой долг и удаляюсь.
Они остались одни, вместе, на краю обеденной залы. Моряк посмотрел на нее внимательно и спросил:
– Кто вы? Мы с вами уже встречались? Должен ли я вас помнить? Здесь, на Земле, слишком много людей. Что мы будем делать дальше? Что нам полагается делать? Не хотите ли присесть?
Хелен ответила на все эти вопросы только «да», ей и в голову не могло прийти, что одно это «да» сотни великих актрис будут произносить, каждая на свой особенный лад, на протяжении будущих веков.
Они все-таки присели.
Как произошло все остальное – не могли точно сказать ни она, ни он.
Ей пришлось успокаивать его, будто пострадавшего из Дома Исцеления. Она рассказывала ему о разных блюдах, а если он все равно не мог выбрать, делала роботу заказ за него. Напоминала, довольно мягко, о манерах, когда он забывал простейшие трапезные церемонии, очевидные всем вокруг, как то: когда разворачиваешь салфетку, надо привстать; объедки следует класть в поддон-растворитель, а столовое серебро – на конвейер.
Наконец он расслабился и перестал выглядеть как старик.
На мгновение позабыв о том, как ей тысячи раз задавали глупые вопросы, она задала точно такой же:
– Почему вы стали моряком?
Он вытаращился на нее изумленно, словно она заговорила на незнакомом языке и вдобавок ждала ответа. В конце концов промямлил:
– Вы… вы тоже… считаете, что… что я совершил ошибку?
Ее рука взлетела ко рту – жест инстинктивного оправдания.
– Нет-нет-нет. Видите ли, я сама раздумываю, не стать ли морячкой.
Он просто смотрел на нее, его молодые-старые глаза расширились, они жаждали подробностей. Он не глазел, казалось, он просто пытался уяснить слова, которые были понятны по отдельности, но складывались в чистое безумие. Она не отворачивалась от взгляда – при всей его странности. И вновь ей представился шанс оценить неописуемое своеобразие человека, сумевшего провести огромные паруса сквозь сплошную пустую тьму между немигающими звездами. Он был молод, как юноша. Давшие ему имя волосы были иссиня-черными. Бороду удалили, видимо, навсегда – кожа у него была как у женщины среднего возраста: ухоженная, приятная, но с узнаваемыми возрастными морщинками, без малейшего намека на обычную небритость, которой предпочитали щеголять мужчины в культуре Хелен. Кожа выдавала возраст, но не опыт. Мышцы постарели, однако не несли в себе черт взросления.