Но даже Моисею, человеку с железной волей, с потрясающей выдержкой и терпением, пришлось, ох, как нелегко. Было очень трудно творить человека из неразвитых людей, которых постоянно захлестывали низменные страсти, которые были нетерпимы друг к другу и совершенно не умели переносить трудности, то и дело требуя от своего вождя то свежей воды, то "манны небесной", то птичьего мяса. А как-то даже затребовали показать Бога: иначе они, мол, не поверят в него.
И вот однажды даже железная воля вождя не выдержала. Он взмолился к Богу Яхве (Иегове): "Не я, — сказал Моисей, — рождал этот народ, очень уж он неисправимый, тяжелый, развращенный; не могу я нести этот народ!"
И все же он продолжил нести этот народ, продолжил борьбу с ним и за него, стараясь привить лучшие чувства и верность Богу, который (Моисей это хорошо знал) бывает очень суров, когда становится… олицетворением Закона Кармы.
А Яхве-Иегова был постоянно суров со своим, очень нелегким народом: чуть что — и строго наказывал его. Но и это не помогало.
И вот уже не только вождь, — не выдержало само Божество Синая. Даже в то время, когда Бог давал Моисею на вершине горы скрижали Законов, как жить, чтобы быть лучше, люди Израиля творили бесчинства даже у подножия Синая. "Я вижу народ сей… жестоковыйный. Итак, оставь меня!" — сказал Иегова Моисею, уже не в силах терпеть неразумие людей, чье естество было замешено на страстях низшей природы. — "Да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя"[105] ("Исход", гл. 32 (9, 10).
Но Моисей решил попробовать еще раз (в который раз!) изменить сознание людей. Он умолил грозного — истинно злого Гения еврейского народа — не истреблять с лица Земли его же, Иеговы, собственный народ.
Однако, похоже, народная карма уже созрела, и наступило время расчетов. Приблизилось страшное время расплаты…
Спустившись с горы с двумя каменными плитами, на которых Моисей навсегда хотел запечатлеть Великое Десятисловие Завета, как улучшить человека и жизнь его, пророк увидел измену. Он увидел, что необузданное племя уже изменило Богу[106] — "Огню поядающему", перед Светом которого оно совсем недавно лежало ниц, потрясенное Небесным могуществом. Племя Израиля не понимало космогоничности Бога, не имеющего никакого облика. Оно вновь сделало себе идола, игрушку из металла, и стало говорить, что это и есть Бог.
Увидев вакханалию у подножия священного Синая, Моисей уже не сдерживал чувств. В сердцах бросил он каменные скрижали оземь и разбил их, видя бесполезность каких бы то ни было нравственных законов.
А далее произошел, как я полагаю… кармический отбор — отсев тех, чье сознание омертвело, сердце окончательно остыло, чей разум не способен уже был, несмотря на долгие усилия духовного водителя, продвигаться дальше по пути Эволюции. Произошла как бы смена мини-циклов конкретного народа. А это — катаклизм, это всегда — трагедия. Трагедия, связанная с гибелью людей, точнее, четверичных существ, которых покинула высшая троица.
Напряжение пространства достигло критической величины. Маски с бездуховных особей сами собой были сброшены, ибо их организмы не выдержали высочайших вибраций, созданных вокруг горы Синай явлением таинственного Света и самим пророком в момент возмущения его духа.
В книге "Исход" этот естественный эволюционный процесс (который происходит в любом народе в период смены его собственных племенных, национальных, расовых циклов) изображен в виде… мгновенной кровавой трагедии, настоящей бойни, вызывающей массу вопросов по поводу деталей жуткого сценария.
Могло ли это внутриплеменное побоище, когда не внешний враг, но палач родной по крови расправлялся с братом своим, иметь место в действительности? Кто же потом (если действительно все происходило так, как пишется в Пятикнижии) поверит пророку, который в своих Заветах учит "не убей" и "возлюби ближнего", а на деле приказывает: "убей ближнего"?!
И стал Моисей в воротах стана, и сказал: кто Господень — ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины.
И он сказал им: так говорит Господь, Бог Израилев[107]: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего.
105
Вот указание, что сегодняшние евреи не ведут свой род от Моисея. В приведенных словах видна также "жестоковыйность" дикого племени, которое, если бы не заступничество Моисея, было бы уничтожено Синайским Божеством.
106
Но не Иегове, который был, судя по тому же Пятикнижию, лишь Богом Авраама, Исаака и Израиля. Но другому Божеству, которое "не видел никто никогда" и которое есть "Огонь поядающий". Это Божество — всевмещающее. Ойо не имеет и не может иметь чувств, а потому не может гневаться (причем очень часто), не может обещать одно, а делать другое, не умеет воспламеняться жестокостью или быть снисходительным, ревнивым или прощающим…
107
Вот и подтверждение тому, что Синайское Божество — это только Бог племени израильского, но отнюдь не Бог всех древних народов: египтян, персов, индусов, скифов, китайцев и т. д. То есть этот Бог не мог быть Единым Высшим Божеством: и всечеловеческим, и тем более Вселенским. Почему Моисей, будучи египетским Посвященным, избрал образ Иеговы для Руководящего Единоначалия, для Божества еврейского народа? Почему не выбрал он Бога для своего племени из египетского пантеона? Что по этому поводу говорят Посвященные? Вспомним, на какой высоте стояла наука о светилах в древнем Египте. Иегова был связан с Сатурном, и народ израильский, как отдельная нация, зародился под этим светилом (Елена Рерих, ПИСЬМА, I т… стр. 216.).