Характеризуя эту особенность этики, Аристотель говорил, что ее целью являются не знания, а поступки. Не для того человек изучает этику, чтобы узнать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать добродетельным. Или, говоря по-другому, мораль как та реальность, с которой имеет дело этика, не может существовать вне обращения к этике. Она нуждается в этике, в ней получает продолжение и завершение.
Человеческая природа и мораль
Существует мнение: прежде, чем и для того, чтобы ответить на вопрос, что такое мораль, надо знать, в чем заключается природа человека. Такой ход мысли на первый взгляд представляется вполне естественным и логичным, поскольку мораль является характеристикой поведения человека. Он был превалирующим в европейской этике, начиная, по крайней мере, с Аристотеля, согласно мнению которого, чтобы определить высшее благо, надо «принять во внимание назначение человека»[1]. При таком подходе человек рассматривается по аналогии с другими предметами, в частности, с другими живыми существами, поведенческие характеристики которых выводятся из их природы — неких устойчивых признаков, составляющих их самость, изначальную заданность. Человек, однако, как предмет познания имеет одно существенное отличие от всех других живых существ, не говоря уже о других предметах.
Человек есть тот, кто познает, он есть субъект познания. Это значит: все, что мы знаем о мире, является знанием человека и уже по одной этой причине знанием о нем. Все науки, говорил Юм, в той или иной степени имеют отношение к природе человека.
Философия очень рано осознала, что человек как мера всех вещей является фокусом познания, его ограничивающим условием.
Несмотря на то, что человек находится в центре познания, мы не знаем ответа на вопрос, в чем заключается его природа. Речь идет не о бесконечности познавательного процесса, а об особой ограниченности познания человека. Хотя познание так или иначе нацелено на человека, но именно о человеке мы знаем меньше, чем о многом другом, меньше, чем, например, о невообразимо далеких скоплениях звезд и исчезающе малых частицах. Сегодня о человеке мы знаем не намного больше того, чем знали две с половиной тысячи лет назад, когда философия взяла на вооружение девиз: «Познай самого себя». Расширение и углубление знаний о человеке не приближает к познанию его природы.
Науки, которые непосредственно изучают человека — физиология, медицина, психопатология, экономика, социология и другие — продвинулись далеко вперед и достигают уровня точности, вполне сопоставимого со строгостью знаний о природе. Их успехи огромны и очевидны. Свидетельство тому — поразительный прогресс в том, что касается долголетия человека, его материального благополучия, технических возможностей. Назовем для примера такие выдающиеся научные открытия как эволюционная теория и генетика в биологии, вирусология в медицине, бессознательное в психологии, учение о классах в социологии, но все эти и другие сами по себе весьма ценные знания о человеке не складываются в целое, не дают ответа на вопрос, что есть человек. Как только частные, конкретно-научные знания о человеке обобщаются в форме определяющих законченных представлений о нем, мы получаем односторонние, искаженные образы. Теоретические модели, основанные на том, что он является носителем социально-классовой функции, особым этапом биологической эволюции, психопатологическим существом и т. п., обогащают знания о человеке, но не проникают в его тайну.
Неудача попыток добраться до сущности человека поставила под сомнение саму принципиальную возможность сделать это. XX век характеризуется фрагментацией знаний о человеке, возникает множество специальных антропологий: историческая, политическая, экономическая, педагогическая, религиозная, культурная, военная и т. д. Человек стал рассматриваться главным образом в аспекте тех качеств, умений, обязанностей, которые требуются соответствующей сферой деятельности и формируются ею. Сегодня не существует синтетического представления о человеке в единстве его разнообразных проявлений, которое было бы убедительно аргументированным и сколько-нибудь широко распространенным.