Для проверки этих новых идей Гибсон начал серию теперь уже ставших классическими исследований активного осязания, или «тактильной» перцепции, как он стал это называть. Эти исследования показали, что восприятие резко изменяется в зависимости от того, является ли стимуляция наведенной или полученной организмом. Сама способность воспринимать себя отдельно от окружающей среды и действовать в ней подвергается опасности, если она основывается исключительно на наведенной стимуляции. Поэтому никто из тех исследователей, кого интересует перцептивно направляемая локомоция, не может согласиться с теорией порядковой стимуляции.
Верный себе, Гибсон бросил заниматься «Миром и ощущениями» и своей прежней теорией и принялся за еще более радикальный проект. Он стал называть свою теорию зрительного восприятия «экологической оптикой», выдвигая неслыханную идею о том, что стимуляция существует отдельно от организма или нервной системы в энергетических полях окружающей среды. Наряду с этой идеей он разработал следующую концепцию перцептивной системы: это целая иерархия управляемых настроек, совершаемых организмом в процессе поиска и использования окружающей его информации. Гибсон начал разрабатывать первую научную теорию активного слушания, смотрения, обоняния и т. д. в противовес теориям зрения, слуха и т. д. Тридцать лет спустя одной из самых «модных» областей в искусственном интеллекте стала «активная перцепция» — прежние догадки Гибсона открываются заново, часто исследователями, которые отрицают влияние на них Гибсона.
Главным продуктом этих пятнадцати лет гибсоновского творчества — изобретения новых экспериментальных моделей и разработки новых концепций — стала его первая недвусмысленно «экологическая» теория восприятия, описанная в его книге «Органы чувств как перцептивные системы» (1966). Эта революционная книга — своего рода загадка. Она содержит одну из первых великих теорий, направленных против бихевиоризма. В ней Гибсон показал, каким образом концепция получения стимуляции подрывает формулу S-R; он высказал предположение, что психологии придется заменить многие из своих устоявшихся идей. Но даже несмотря на это, Гибсон во вторичных источниках обычно упоминается как бихевиорист. Выходя за рамки понятия порядковой стимуляции, Гибсон выдвинул ряд предложений для рассмотрения нервной системы как взаимодействующей сети, а не как приемного устройства центральной системы обработки данных или системы обработки выходных данных.
Несмотря на это, идеи Гибсона о типе невральной организации, необходимой для функционального восприятия, так и не были признаны даже теми, кто работал над аналогичными концепциями (например, Edelman, 1987). Особый статус Гибсона как выдающегося ученого, работы которого часто игнорировались или отодвигались в сторону, был подтвержден вниманием, оказанным этой важной книге. Чтобы понять, почему это произошло, необходимо учесть те изменения, которые произошли в области психологии в период между второй мировой войной и 60-ми годами.
Промежуток между 1945 и 1960 гг. был необычайно продуктивным для психологии. В этот период экспериментальная психология стала одним из самых значительных научных предприятий в мире. В крупных университетах, промышленных и военных центрах появилось множество серьезных программ по экспериментальной психологии. Подобно ряду других дисциплин, психология включилась в «большую науку». Деньги из сейфов правительства и предпринимателей легко попадали к тем, кто мог предоставить нужный «продукт», то есть продукт, подходящий для решения определенных практических проблем. Прогресс психологии с точки зрения показателей и финансирования ускорялся только резким усилением специализации, что отражено во всех документах той эпохи.
Важно понять, что специализация означает нечто большее, чем сужение направленности. Она означает отказ от целых направлений исследования. Для человека типа Гибсона, который был полон решимости узнать, «почему вещи выглядят так, а не иначе», специализация снижала значение этого фундаментального мотива. Более того, специализация ставила эрудита типа Гибсона в менее выгодное положение по сравнению с другими учеными, которые сперва вырабатывают экспериментальную модель, а затем проводят параметрические исследования в рамках этой модели.