История этих инициатив покрыта мраком, однако, известно достаточно, чтобы сделать следующие предположения. Почти несомненно, что эти дисциплины родились после удачного запуска искусственного спутника в Советском Союзе, когда правительство США осуществляло программы национальной безопасности для ведения холодной войны. Психология и психологи играли в этих инициативах незначительную роль, вероятно, в силу неосведомленности тех, кто контролировал расходы. Они и представления не имели о том, что экспериментальная психология была процветающим предприятием. Чиновники знали о работах в области инженерной психофизиологии, проводившихся во время второй мировой войны, но психологи участвовали в них очень мало. Кроме того, намеченное использование большей части этих работ (идеологическая обработка, пропаганда, контроль поведения) требовало проведения эффективной рекламной компании.
Неоднозначная реакция на идеи Гибсона вызвана, по-видимому, действием этих исторических сил, которые привели к специализации в психологии и к тенденции отдавать предпочтение вычислительным и нейрофизиологическим моделям, а не объяснениям психологов.
Стремление Гибсона сформулировать психологическую теорию процесса восприятия не вписывалось ни в концептуальные построения неврологии, ни в теории познания. По мере того как эти тенденции стали преобладать в этой области, всё меньше и меньше ученых отдавали себе отчет в том, что пытался сделать Гибсон, не говоря уже о понимании хода его размышлений. Вопросы, которые задавал себе Гибсон, были чужды основному направлению в психологии. Он спрашивал: «Почему вещи выглядят так, а не иначе?»; «Каким образом перцептивный контакт с миром обеспечивает основу знания?»; «Какова роль восприятия в становлении культуры?» Даже в его области исследований эти вопросы претерпели коренные изменения. Они звучали скорее так: «Какие процессы познания отличают долгосрочную память от краткосрочной?», или: «Какой тип обработки информации имеет место у морского конька?»
Сравнивая отклики на две книги Гибсона «Восприятие видимого мира» (1950) и «Органы чувств как перцептивные системы» (1966), можно увидеть, как перемены повлияли на репутацию Гибсона. Если первая книга послужила толчком к ряду значительных исследований, дебатов и разногласий, его вторая книга — по-видимому, самая значительная работа по психологии в XX столетии — была встречена почти полным молчанием (исключением была рецензия Боринга, 1967).
Между тем, «Психология познания» Ульрика Нейссера цитировалась повсюду. В книге Нейсссра давались указания, как применять понятия искусственного интеллекта и теории познания к экспериментальным моделям психологии. Психологи приняли подход Нейссера к обработке информации как способ обойти бихевиоризм; однако на момент написания книги они не проводили серьезных обсуждений более радикальной критики бихевиоризма в книге Гибсона.
Интересно то, что сам Нейссер заключил лишь тактический альянс с искусственным интеллектом и теорией познания; он утверждал, что психологи могут использовать эти методы для ответа на кардинальные вопросы психологии, те, например, которые ставили гештальт-психологи, Бартлетт и Фрейд. Нейссер всегда держал в поле зрения эти проблемы психологии и никогда не предлагал психологам отказаться от традиционных подходов ради неких вычислительных методик. Основной причиной последующего (1976) перехода Нейссера на гибсоновс-кую позицию являлось осознание того, что психология обработки информации, которую он так пропагандировал, отказывалась именно от тех вопросов психологии, которые он считал важными.
Хотя Гибсон знал, что к книге «Органы чувств как перцептивные системы» психологи традиционного направления отнеслись холодно, он был убежден в том, что психологическая теория восприятия предпочтительнее непсихологических моделей, которых придерживались многие другие исследователи. Он продолжал разрабатывать свою собственную экологическую версию такой психологической теории. В то же самое время он затратил много времени и усилий на рассмотрение состояния психологии и на те перемены, которые он наблюдал в этой области с 30-х и до конца 70-х годов. Многие из своих идей Гибсон изложил на бумаге и часто о них рассказывал, но ничего систематического по поводу своей критики не публиковал. Тем не менее в архиве Гибсона в Корнелле есть довольно много материалов по этой теме (эти материалы взяты из коллекции Джеймса Дж. Гибсона в Олинской библиотеке в Корнелле).