В 1819 году жизнь Карла Юнга (старшего) в одночасье изменилась. Молодого медика арестовали за соучастие в убийстве государственного чиновника: полиция нашла в его комнате молоток и топор, принадлежавшие настоящему убийце — другу Юнга. После годичного тюремного заключения Карл Юнг был выслан из Пруссии с запретом работать в большинстве других германских земель. Ему ничего не оставалось делать, как покинуть Германию. И он отправился в Париж.
В столице Франции судьба оказалась к нему благосклонна. Там он познакомился с известным ученым Александром фон Гумбольдтом, который написал ему рекомендательное письмо для медицинского факультета Базельского университета, где Юнг всего лишь за один год прошел путь от доцента до профессора. А уже в 1828 году он был избран ректором, став почетным гражданином Базеля.
Несмотря на столь обширную деятельность Карла Юнга (старшего) неизменно тянуло к чему-то большему. Идеалистические идеи переустройства общества не шли у него из головы. Возможно, именно поэтому он решил вступить в тайную масонскую организацию, а со временем стал ее главой — Великим Магистром Швейцарии. Масонское братство давало Юнгу (старшему) не только возможность влиять на судьбы мира, но и заниматься вполне прагматичными вещами. Например, личные связи он использовал при создании и патронаже больниц в Базеле. Членство в масонской ложе давало ему также чувство принадлежности к обществу, чего Карлу Юнгу (старшему), высланному из родной Германии, так не хватало.
Семейная жизнь Карла Юнга (старшего) была далека от безмятежности. Его первая жена умерла, и он решил посвататься к дочери мэра Базеля. Но получил отказ. Выйдя из дома главы города, Юнг не придумал ничего лучшего, чем отправиться в ближайший трактир, где сделал предложение первой встреченной им официантке. Изумленная девушка, которую звали Аниела, сразу же ответила согласием, и вскоре они поженились.
Однако счастье молодых супругов оказалось недолгим. Спустя три года Аниела умерла, и Юнг вновь пошел свататься — к дочери главы города Софи Фрей. На сей раз мэр уступил напору кавалера и отдал дочь ему в жены. К тому моменту у Юнга (старшего) уже было пятеро детей от двух жен. Всего же он стал отцом тринадцати детей, большинство из которых умерли, не дожив до юношеских лет. Последнего, тринадцатого ребенка звали Иоганн Пауль Ахиллес Юнг. Именно он стал отцом нашего героя — Карла Густава Юнга.
Дедушка и бабушка Карла Юнга по материнской линии также были весьма примечательными личностями, прямо или косвенно оказавшими влияние на внука. Дед Самуил Прейсверк был известным теологом, главой протестантской общины Базеля, автором стихотворений и церковных гимнов, грамматики древнееврейского языка. Семейные легенды гласили, что Самуил был визионером. В его рабочем кабинете стоял специальный стул для духа первой жены, который приходил к нему каждую неделю. Рассказывали, что когда он сочинял проповеди, то сажал дочь Эмилию — будущую мать Карла Юнга — у себя за спиной и она отгоняла злых духов, чтобы те не мешали ему творить. Вторая супруга Самуила Прейсверка Аугуста Фабер, бабушка Юнга, якобы обладала способностями прорицательницы. Когда ей было 20 лет, она из-за болезни оказалась в состоянии каталептического транса, из которого была выведена, лишь когда врач прикоснулся к ее голове раскаленной кочергой. После такого пробуждения она и начала «пророчествовать».
Родители Карла Юнга были людьми куда менее известными. Отец будущего психолога Пауль Ахиллес Юнг изучал восточные языки в Гёттингене и даже подготовил диссертацию по арабскому переводу «Песни песней царя Соломона» — одной из книг Ветхого Завета. Но, как позднее писал его сын Карл, «дни славы отца закончились вместе с последним экзаменом, после которого он забыл свой лингвистический талант». Пауль Юнг сначала стал сельским пастором, а в 1879 году был переведен в Кляйн-Хюнинген, предместье Базеля, где получил назначение в храм при психиатрической больнице.
Характер и образ жизни отца не стали примером для Карла, который считал его деятельность на религиозном поприще бездарным времяпрепровождением, а между тем Пауль Юнг имел склонность к научному познанию мира — более совершенному, с точки зрения сына, пути к истине. Тем не менее тот факт, что Карл родился в семье священника, оказал важнейшее влияние на его духовный поиск и интерес к религии. Другое дело, что ответы, которые давал отец и христианское учение в целом, не устраивали мальчика. Вполне вероятно, что в отношениях отца и сына произошло нечто, о чем мы не знаем, но что было расценено маленьким Карлом как травмирующее событие. Иначе невозможно объяснить то настойчивое, невротическое желание следовать в своей жизни наперекор всему, что делал его отец и во что он верил.
Женой Пауля Юнга стала Эмилия Прейсверк, которую Карл считал хорошей матерью, нежной, общительной, умевшей выслушать собеседника. Находясь под влиянием своего отца, она всю жизнь верила в наличие у нее вещих снов и вела дневник, в который записывала все случаи ясновидения.
Как справедливо отмечал историк медицины Генри Элленбергер, «такой семейный фон, возможно, позволяет лучше понять некоторые стороны юнговского мышления и причины его расхождения с Фрейдом. Фрейд был любимым первенцем у красивой молодой матери, тогда как в памяти Юнга оставался образ матери, отнюдь не отличавшейся красотой и двойственной в своих проявлениях. Идея, что всякий маленький мальчик ощущает себя любовником своей матери и ревнует ее к отцу, казалась ему нелепостью. При этом Юнг делал упор не столько на враждебность сына по отношению к отцу, сколько на бессознательную идентификацию с ним и с предками с отцовской стороны. Без сомнения, Юнг меньше отождествлял себя с отцом, нежели с блестящим, романтичным и удачливым дедом. Когда Юнгу приходилось опровергать слухи о том, что последний являлся незаконным сыном Гёте, он обычно улыбался»[2].
У супругов Юнг было трое детей. Старший из них, Пауль, родившийся в августе 1873 года, прожил лишь несколько дней. Затем 26 июля 1875 года на свет появился Карл Густав, а 17 июля 1884 года родилась дочь — Иоганна Гертруда.
О раннем детстве Карла Юнга практически ничего не известно. Единственным источником, весьма фрагментарным и заслуживающим изрядной доли скептического отношения в связи с последующей переработкой текста ассистенткой психолога, является его автобиографическая книга «Воспоминания, сновидения, размышления». Если верить этому тексту, то самый первый образ, сохранившийся в памяти Юнга, был впечатлением детского счастья: «Я лежу в коляске в тени дерева. Стоит чудесный, теплый летний день, небо голубое, и золотистый солнечный свет проникает сквозь зеленую листву. Верх коляски поднят. Я только что начал ощущать красоту этого дня, и мне неописуемо хорошо. Я вижу, как солнце просвечивает сквозь листья деревьев и цветущие кустарники. Всё совершенно удивительно, ярко, великолепно»[3].
Последующие воспоминания, относившиеся крайнему детству, были наполнены страхами. Одним из самых сильных стал страх «черного человека», характерный для многих детей, однако у Юнга он приобрел религиозную окраску, поддержав его негативное отношение к вере и Богу. «Однажды жарким летним днем я сидел один, как обычно, у дороги перед домом и играл в песке. Дорога поднималась вверх к лесу, и мне хорошо было видно, что происходило наверху. Я увидел спускающегося из леса человека в странно широкой шляпе и длинном темном облачении. Он выглядел как мужчина, но был одет как женщина. Человек медленно приближался, и я увидел, что это действительно мужчина, одетый в особенную, доходящую до пят черную одежду. При виде его я преисполнился страхом, который превратился в смертельный ужас, как только пугающая мысль узнавания вспыхнула в моей голове: «Это иезуит». Незадолго перед тем я подслушал беседу между отцом и гостившим у нас священником. Беседа касалась грязной деятельности иезуитов. По полураздраженному, полуиспуганному тону отцовских реплик я понял, что «иезуиты» — это нечто исключительно опасное, даже для моего отца. На самом деле я, конечно же, и представления не имел о том, что такое иезуиты, но мне было знакомо похожее слово «Jesus» (от лат. Иисус. — С. А.) из моей маленькой молитвы. Человек, спускающийся вниз по дороге, видимо, переоделся, подумал я, поэтому на нем женская одежда. Возможно, у него дурные намерения. Ужаснувшись, я бросился к дому, быстро взбежал по лестнице и спрятался под балкой в темном углу чердака»[4].
2