◊ «Кто помнит, — говорил преподобный Серафим, — что нужно работать Господу со страхом и радоваться Ему с трепетом, тот внимает всему, что поется или читается в церкви, в особенности из священного Евангелия, которое есть пластырь на всякий струп греховный».
◊ Если бы мы океан наполнили нашими слезами, то и тогда не могли бы удовлетворить Господа за то, что Он изливает на нас туне, питая нас пречистою Своею Плотию и Кровию, которые нас омывают, очищают, оживотворяют и воскрешают. Итак, приступи без сомнения и не смущайся; только веруй, что это есть истинное Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая дается во исцеление всех наших грехов.
◊ Учить так легко, как с нашего собора бросать на землю камушки, а проходить делом то, чему учишь, все равно как бы самому носить камушки на верх этого собора. Так вот какая разница между ученым и учительством.
◊ Благоговейно причащающийся святых Тайн, и не однажды в год, будет спасен, благополучен и на самой земле долговечен. Помните слова апостольские: «всегда радуйтеся, непрестанно молитеся, о всем благодарите» (1 Сол. 5, 16—18). При таком блаженном и мирном состоянии души, верую, что, по великой благости Божией, ознаменуется благодать и на роде причащающегося. Пред Господом один творящий волю Его — паче тьмы беззаконных.
◊ Если человек не имеет вовсе никакого попечения о себе ради любви к Богу и дел добродетели, зная, что Бог печется о нем, — таковая надежда есть истинная и мудрая. А если человек сам печется о своих делах, и обращается с молитвою к Богу тогда только, когда уже постигают его неизбежные беды, и в собственных силах не видит он средств к отвращению их и начинает надеяться на помощь Божию, — такая надежда суетна и ложна. Истинная надежда ищет единого Царствия Божия, и уверена, что все земное, потребное для жизни временной, несомненно дано будет.
◊ Не должно без нужды другому открывать сердца своего; из тысячи можно найти только одного, который бы сохранил твою тайну.
Когда мы сами не сохраняем ее в себе, то как можем надеяться, что может она быть сохранена другим?
С человеком душевным надобно говорить о человеческих вещах; с человеком же, имущим разум духовный, надобно говорить о небесных.
Когда случится быть среди людей в мире, о духовных вещах говорить не должно; особенно когда в них не примечается и желания к слушанию.
◊ Одного многословия с теми, которые противных с нами нравов, довольно расстроить внутренность внимательного человека.
Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо, как восковая свеча, хотя и незажженная, но поставленная между зажженными, растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, о чем и святой Исидор Пелусиот изъясняет так: если (глаголющу Писанию) кия беседы злыя тлят обычаи благи, то беседа с женами, если и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными и, чисту сущу телу, пребудет душа осквернена. Что бо твердее есть камене? Что же воды мягчае? Обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает. Если убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни во чтоже, страждет и умаляется, то како воля человеческая, яже есть удобь колеблема, от обыкновения долгаго не будет побеждена и превращена? (Исидор Пелусиот, письмо 284, и Четьи-Минеи в житии его февр. 4).
А потому для сохранения внутреннего человека надобно стараться удерживать язык от многословия: «муж бо мудр безмолвие водит» (Притч. 11, 12), и «иже хранит свои уста, соблюдает свою душу» (Притч. 13, 3).
◊ Не выслушав прежде от кого-либо о каком-либо предмете, отвечать не должно: «иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение» (Притч. 18, 13).
◊ В церкви на молитве стоять полезно с закрытыми очами во внутреннем внимании; открывать же очи разве тогда, когда уныешь или сон будет отягощать тебя и склонять к дреманию; тогда очи обращать должно на образ и на горящую пред ним свечу.
Если в молитве случится плениться умом в расхищение мыслей, тогда должно смириться пред Господом Богом и просить прощения, говоря: Согреших, Господи, словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы.
◊ Тело есть раб, душа — царица, а потому сие есть милосердие Господне, когда тело изнуряется болезнями: ибо от сего ослабевают страсти и человек приходит в себя; да и сама болезнь телесная рождается иногда от страстей.