В итоге запряженные лошадьми колесницы, в середине второго тысячелетия до н. э. изменившие манеру ведения боя всех цивилизаций от Египта до Дальнего Востока, оказались на задворках военной истории. Конечно же, неоднократные попытки реанимации колесничих войск зафиксированы и после «конной» революции VIII–VII веков до н.э. Так, персидский царь Дарий пытался атакой серпоносных колесниц разорвать строй македонской фаланги при Гавгамелах (331 год до н.э.). Однако это сражение стало последней «генеральной» битвой персидской армии; отсюда можно сделать вывод, что использование колесниц Дарием III было не следствием некой длительной восточной военной традиции, а актом отчаяния.
При помощи особым образом устроенных колесниц римляне пытались справиться со слонами Пирра Эпирского (сражение при Аускуле, 278 год до н. э.), однако потерпели неудачу. Серпоносные колесницы пытались использовать против римских легионов эллинистические правители – Антиох Великий при Магнесии (190 год до н.э.) и Митридат Евпатор при Херонее (86 год до н.э.). Оба эти сражения демонстрируют нам, что у «цивилизованных» народов колесницы превратились в экзотический вид вооруженных сил, который в больших войнах применялся лишь как специфическое орудие против определенных подразделений противника – и практически всегда безуспешно.
Там, где конные войска еще не заняли доминирующее положение, колесницы сохраняли свое значение вплоть до встречи с регулярными армиями развитых государств. На западе они имелись у кельтов – в частности, британских, вплоть до завоевания Британии римлянами. На юге Индии колесничные войска встречались еще в первые века нашей эры.
«Варварские» открытия и технологии быстро усваивались развитыми государственными цивилизациями (которые в большинстве случаев были оседлыми). Колесницы, конница, железное оружие и доспехи делали армии оседлых держав все более могучими и опасными. Оружие не хранилось «до лучших времен». Древние правители прекрасно понимали, что меч, остающийся в ножнах, ржавеет быстро.
Первые известные нам масштабные и «правильные» войны велись на территории Месопотамии во времена Аккадской державы, а также после ее распада. К сожалению, у нас имеются крайне скудные сведения о непосредственном тактическом уровне военных действий, о ходе многочисленных битв, характере конкретных осад, стратегическом планировании великих завоевателей II тысячелетия – вавилонского Хаммурапи, хеттского Суппилуилумы и ассирийского Тиглатпаласара I. Успехи военно-политических деятелей описываются в династических хрониках, в более или менее обширных самовосхвалениях, но сугубо военная техникаих побед не становится предметом интереса составителей подобных текстов.
С этой точки зрения мы куда лучше информированы о военном деле в Египте второго тысячелетия до н. э. В эпоху Среднего царства Египет выходит из своего – отчасти вызванного географическими условиями – внешнеполитического затворничества и начинает походы в земли, лежащие к югу от Первого порога Нила, а затем и на Синай. Слава такого правителя, как Сенусерт III (1878–1839 годы до н.э. [1]), продвинувшего границы Египта до Третьего Нильского порога, перешагнула границы его родины. Именно он стал прообразом мифического фараона-завоевателя Сесостриса, который, по словам греческих историков, подчинил не только Нубию, но также Азию и Европу.
Благодаря подробным документам, составлявшимся при египетском дворе, мы знаем историю освободительной войны против гиксосов, возглавленной фараоном Яхмосом, а также длительный период завоевательных войн Нового царства в регионе Ханаана и Сирии. Этой темы мы коснемся ниже на примере битвы при Мегиддо (1457 год до н.э.) – едва ли не первого в истории сражения, о котором нам известны и стратегические, и оперативно-тактические подробности.
Армия Нового царства является профессиональной и возглавляется профессиональными специалистами-офицерами. Со времен Яхмоса создаются военные арсеналы, система обучения войск, появляется военная разведка. Доспехи перестают быть достоянием лишь военачальников; отныне и колесничие, и линейная пехота имеют защитное вооружение. Египтяне научаются преодолевать протяженные пустынные пространства между дельтой Нила и плодородной частью Ханаана, используя целую цепь баз. Пехотные и колесничные подразделения формируют отдельные «полки», особенно хорошо известные из описания битвы при Кадеше. Возможно, происходит деление на гарнизонные части и полевую армию.
Новое царство сохраняло гегемонию в Леванте в течение двух с половиной столетий. Крушение великодержавного Египта Рамсесидов произошло в результате совпадения сразу нескольких исторических обстоятельств. Удержание господства в Леванте и Нубии требовало многих усилий и распыляло египетские войска по двум чрезвычайно удаленным друг от друга стратегическим регионам. Еще один внешний враг египтян – ливийцы, жившие в пустыне к западу от дельты Нила, оказывали давление лишь периодически, однако и здесь приходилось держать боеготовые подразделения.
Между тем главная угроза пришла с моря. В конце XIII века до н.э. начинается охватившее значительную часть Европы и Передней Азии великое переселение народов. В Египте оно известно под названием нашествия «народов моря». Преимуществом пришлых племен было не только наличие кораблей (египтяне в то время не знали настоящих мореходных судов). Есть свидетельства, что пришельцы использовали железное оружие. Сохранившиеся изображения воинов «народов моря» показывают тот тип вооружения, который в дальнейшем развивался на западе Малой Азии и в Греции.
Разрушив традиционные государственные культуры Малой Азии, «народы моря» двинулись на юг вдоль сирийского и ханаанского побережий. Некоторые племена остались в завоеванных землях, примером чему являются филистимляне, обосновавшиеся в захваченных ими у египтян Газе и Аскалоне. Другие двигались дальше. Атаки со стороны Средиземноморья, которые активно поддержали ливийцы, разрушили экономическую жизнь Дельты. Хотя фараон Рамсес III в 1173 году одержал над пришельцами убедительную победу, Египет потерял значительную часть внешних владений, а его экономика была ослаблена.
Великолепно сохранившийся образец скифского кожаного доспеха VI века из коллекции Метрополитен-музея в Нью-Йорке
Но находки египтян в организации военного дела оказались подхвачены месопотамскими государствами. Прежде всего нужно выделить новоассирийское царство X–VII веков до н.э. Хотя Ассирия и до этого знала периоды подъема, лишь в поздний период своей истории она превратилась в мировую державу. Ассирийские цари Ашшурнасирапал II, Тиглатпаласар III, Саргон II, Синаххериб, Ассархадон постоянно совершенствовали армию, в организации которой имелись черты, сближающие ее с военными традициями Нового царства.
Ассирийцы использовали профессионально подготовленные войска – прежде всего одетую в доспехи линейную пехоту, которая была обучена сражаться как развернутая по фронту, так и в строе колонн. Эта пехота вооружалась копьями, щитами и луками, что позволяло ей вносить дезорганизацию в ряды соперника еще до начала рукопашной схватки. На смену колесницам в последний период ассирийской истории пришла конница, удивительно быстро вошедшая в военный быт месопотамской империи. Ассирийцы строили военные арсеналы, имели части специального и инженерного назначения, вели разведку на территории противника и непосредственно перед сражением. Внутренняя структура их армии основывалась не на племенном или сословном делении, а на тактических принципах. Ассирийские отряды могли совершать сложные маневры, обходя противника с флангов, а взаимодействие между родами войск было на высоком для того времени уровне. Если говорить, у кого древние эллины учились военному делу, то это именно поздняя Ассирийская империя. В частности, возможно, у ассирийской армии была заимствована идея фаланги – строя тяжеловооруженных пехотинцев, который греки довели до совершенства.
1
Отметим, что датировки правления отдельных царей или военных событий Древнего мира в научной литературе достаточно серьезно отличаются друг от друга – в связи с той системой датировки, которую выбирает отдельный исследователь.