Но дело было не только в золоте. После рождения Василия перед Софьей встал вопрос об участи ее сына и его братьев. Наследником престола оставался Иван Молодой, у которого был сын Дмитрий.
Софья прекрасно понимала, что после смерти Ивана III его сын быстро избавится от нее и ее детей. Вряд ли она соменвалась и в том, что после прихода к власти Молодого, ей придется коротать свой век в каком-нибудь позабытом богом монастыре вместе с ее византийскими интригами, идеей обожествления верховной власти, казнокрадством и иностранными аферистами.
В 1485 году умерла мать Ивана III, Софья стала «первой дамой» московского двора, и ее влияние на супруга усилилось. Но о смене наследника не могло быть и речи.
Зимой 1489 года в Москву вместе с братом приехало много всякого рода умельцев, начиная от художников и кончая пушечных дел мастерами.
По просьбе заботливой «мамы» приехавший вместе с ними лекарь Леон обратил внимание на то, что князь Иван Иванович Молодой страдает болезнью ног. И пообещал Ивану вылечить сына.
В заклад он поставил… свою голову. «Если я не сдержу своего слова, — заявил он великому князю, — можешь казнить меня!»
Тот так и сдела, и после того как Иван Молодой в результате лечения умер, лекарю отрубили голову. Оставалось только выяснить, от чего же на самом деле умер страдавший от подагры царевич.
От этой болезни не умирали даже в те дремучие времена. Тем более так стремительно и, что самое главное, вовремя.
Подозрение пало на Софью, чьи отношения с пасынком оставляли желать много лучшего. Положение усугублялось еще и тем, что сама Софья не пользовалась любовью москвичей. В летописях можно найти немало выпадов в ее адрес, и вполне понятно, что молва приписала ей и убийство Ивана Молодого.
Правда, князь Курбский обвинил в отравлении Ивана Молодого его отца. Но вряд ли такое было возможно, и маловероятно, что великий князь приказал отравить столь любимого им сына. Если он и был в чем-то виноват, так только в том, что поддался уговорам своей хитрой жены и разрешил Леону пользовать сына.
Что же касается несчастного лекаря, то, скорее всего, он стал жертвой заговорщиков, на которого списали гибель российского наследника.
В том, что Иван Молодой был отравлен, не сомневался никто, поскольку были налицо все симптомы отравления змеиным ядом. И на Москве сразу же заговорили о том, что Софья родилась и выросла в краях, где прекрасно знали змей и свойства их яда.
Вполне возможно и то, что царевна-отравительница пользовалась каким-то растительным ядом. И далеко не случайно вскоре после смерти Ивана Молодого были пойманы и утоплены в Москве-реке бабы-воржьи, носившие Софье смертоносное «зелье».
Что же касается самого великого князя, то он не мог не понимать, кому была выгодна смерть его сына. Однако никаких выводов относительно своей жены не сделал и продолжал относиться к ней так, словно ничего не произошло.
Палач собственной семьи
Итак, главное препятствие в лице наследника великокняжеского престола было устранено. Но не все оказалось так просто, ибо теперь на престол претендовал внук мужа и сын Ивана царевич Дмитрий.
Положение осложнялось еще и тем, что притязания Дмитрия подкреплялись еще и тем, что его отец был официально провозглашенным великим князем — соправителем Ивана III и наследником престола.
Иван III прекрасно понимал, что ему надо было решать этот сложный вопрос как можно скорее. В противном случае страна могла быть ввергнута в новую династическую смуту, и московская знать уже начала делиться на партии и готовиться к борьбе за власть.
Великий князь оказался перед мучительным выбором. Назначив наследником и своим соправителем Дмитрия-внука, он обрекал на гибель Софью и ее детей.
Торжество Василия означало бы неминуемую расправу с Дмитрием-внуком и Еленой Волошанкой сразу после кончины Ивана III.
Всегда решительный Иван долго не решался объявить свое решение-приговор. Бояре помнили кровавую смуту, затеянную удельными князьями при Василии II, и твердо поддерживали законную тверскую ветвь династии.
Они с тревогой наблюдали за взаимоотношениями между Дмитрием-внуком и его дядей Василием, сыном Софьи и делали все возможное, дабы укрепить великого князя в решении провзгласить наследником царевича Дмитрия. Таким путем они надеялись пресечь смуту в самом зародыше.
После долгих и мучительных раздумий Иван III осенью 1497 года назвал наследником Дмитрия и приказал подготовить для внука невиданный прежде обряд — торжественное «венчание на царство» по случаю его близкого совершеннолетия.